Но я солдат. Мои желания не имеют значения.

Военное противостояние в Каса-де-Кампо зашло в тупик, превратилось в траншейную войну, как на Западном фронте во время Первой мировой. Но все говорили, что весной Франко возобновит наступление, может быть где-то на открытом месте к югу от города. Жертв все равно было предостаточно. Барбара каждый день видела раненых, которых привозили с фронта, они лежали с бледными лицами в телегах или грузовиках. Настроение жителей города менялось, осенний боевой дух сменялся подавленностью. Многого не хватало, люди имели болезненный вид, страдали от фурункулов и обморожений. Барбара чувствовала себя виноватой, что получает в Красном Кресте лучший паек, который делит с Берни. Счастье перемежалось со страхом потерять его и злостью на то, что он явился, изменил ее жизнь и готов уйти в любой момент. Иногда эта злость превращалась в отчаянную, гнетущую усталость.

Через два дня они шли из квартиры Барбары к конторе, где она работала. День стоял ясный и холодный, солнце только-только встало, тротуар серебрился от инея. Очереди за пайками выстраивались в семь утра, женщины в черном уже ждали у пунктов выдачи на Калле Майор.

Вдруг они замолкли и устремили взоры вдоль улицы. Барбара увидела две конные повозки. Когда они проезжали мимо, пахнуло свежей краской, на телегах стояли маленькие белые гробы для детей — покойников с незапятнанными душами. Католический обычай сохранялся. Женщины молча и без всякого выражения смотрели на повозки. Одна перекрестилась и заплакала.

— Люди на грани, — сказала Барбара. — Они больше не выдержат. Повсюду смерть!

Она тоже залилась слезами прямо на улице. Берни обнял ее одной рукой, но Барбара скинула ее с себя:

— Я вижу в гробу тебя! Тебя!

Он взял ее за плечи, отстранил от себя на расстояние вытянутой руки и посмотрел в глаза:

— Если Франко возьмет Мадрид, тут начнется резня. Я их не брошу. Нет!

Наступило Рождество. Они съели жирную тушеную баранину в квартире Барбары, потом поднялись в спальню, лежали в обнимку и разговаривали.

— Не такого Рождества я ждала, — сказала Барбара. — Думала, буду в Бирмингеме, пойду с мамой и папой к сестре. Через пару дней мне всегда становится неспокойно и хочется расстаться с ними.

Берни прижал ее к себе:

— Как им удалось заставить тебя так плохо о себе думать?

— Не знаю. Как-то само получилось.

— Ты, наверное, злишься на них.

— Они никогда не понимали, почему я пошла работать в Красный Крест. — Барбара провела пальцем по груди Берни. — Им больше хотелось бы видеть меня замужем, с детьми, как Кэрол.

— Ты хочешь детей?

— Только когда закончится война.

Берни раскуривал для них обоих сигареты, возился с ними в темноте. Его подсвеченное красным лицо было серьезно.

— Я разочаровал своих родителей. Они считают, я пустил по ветру все, чему научил меня Руквуд. Лучше бы я вообще не выигрывал эту чертову стипендию!

— Школа тебе что-нибудь дала?

Берни горько рассмеялся:

— Как говорил Калибан, «меня там обучали языкам, так что теперь я умею сквернословить».

Барбара положила ладонь ему на сердце и почувствовала легкое биение — тук-тук.

— Может, это нас и свело. Два разочарования. — Она помолчала. — Ты веришь в судьбу, Берни?

— Нет. В историческую предопределенность.

— А в чем разница?

— На предопределенность можно повлиять, помешать ей или поторопить. А судьбу никак не изменишь.

— Я хотела бы, чтобы моя предопределенность была с тобой.

Она почувствовала, как его грудь резко поднялась и опустилась.

— Барбара?

— Что?

— Ты знаешь, что я уже почти здоров. Через пару недель меня отправят в новый тренировочный лагерь в Альбасете. Вчера мне об этом сказали.

— О боже!

Сердце у нее упало.

— Прости. Я ждал подходящего момента, но его не было… и быть не могло.

— Да.

— Думаю, раньше мне было безразлично, жить или умереть, но теперь все иначе. Теперь, когда я возвращаюсь на фронт.

Две недели после отъезда Берни Барбара на получала никаких вестей. Она ходила на работу и кое-как проводила там день, но когда возвращалась в квартиру и его там не было, казалось, тишина разносилась по дому эхом, будто Берни уже мертв.

В первую неделю февраля пришла новость, что фашисты двинулись в наступление к югу от Мадрида. Они стремились окружить столицу и полностью отрезать ее от мира, но их остановили у реки Харамы. Радио и газеты рассказывали о героической обороне, наступление Франко захлебнулось, не успев начаться. Интербригады особенно отличались в сражениях. Говорили о больших потерях.

Каждое утро перед работой Барбара ходила в штаб армии на Пуэрта-дель-Соль. Сперва к ней отнеслись с подозрением, но, когда она появилась на второй день и на третий, стали добрее. Она бросила следить за собой, исхудала, под глазами появились темные круги, все видели ее душевную боль.

В штабе царил хаос, по коридорам бегали служащие в форме с бумагами в руках, повсюду звонили телефоны. Барбара надеялась, что кто-нибудь из них связан с фронтом и, может, какой-нибудь из звонков поступает из того места, где находится Берни. Она теперь все время мысленно делала это — проводила связь: то же солнце светит на них обоих, та же луна, у меня в руках книга, которую он держал, я ем его вилкой…

Во вторую и третью недели февраля шли серьезные бои, однако новостей все не было. Письма тоже не приходили, но ей говорили, что сообщение с фронтом затруднено. К концу февраля боевые действия стихли, ситуация снова стала патовой. Барбара надеялась, что теперь-то новости начнут приходить.

И они пришли. В последний февральский день, холодный, когда еще только-только дохнуло весной, Барбара, как обычно, перед работой зашла в штаб армии, и на этот раз сотрудник в форме попросил ее обождать в соседней комнате. Она сразу поняла, что новости будут плохие. Барбара сидела в маленьком убогом кабинете со столом, пишущей машинкой и портретом Сталина на стене.

В голове промелькнула неуместная мысль: «Как ему удается содержать в порядке такие усищи?»

Дверь открылась, и вошел человек в форме капитана. В руке он держал лист бумаги, лицо у него было торжественное. Барбару обдало холодом, будто она провалилась под лед, в темную воду. Она не встала, чтобы пожать вошедшему руку.

— Мисс Клэр… Добрый день. Мне сказали, вы приходили сюда много раз.

— Да. За новостями. — Она сглотнула. — Он погиб?

Офицер поднял руку:

— Нам это доподлинно не известно. Но он в списке пропавших без вести, которых считают убитыми. Тринадцатого числа Британский батальон участвовал в тяжелом сражении.

— Пропавших без вести, которых считают убитыми, — ровным голосом повторила Барбара. — Я понимаю, что это значит. Вы просто не нашли тело.

Офицер