не ответил, только кивнул:

— Они сражались великолепно. Два дня они сдерживали натиск фашистов. — Он помолчал. — Многих невозможно опознать.

Барбара почувствовала, что падает со стула. На полу она разрыдалась. Ей хотелось раздвинуть доски, чтобы добраться до земли, потому что в ней лежал Берни.

Глава 12

Обеденный зал отеля «Риц» был залит светом искрящихся люстр. Гарри занял место за длинным столом, зарезервированным для персонала посольства. Рядом с ним сидел Толхерст, по другую руку осторожно примостился на стуле Гоуч, пожилой мужчина, проводивший с ним инструктаж по протоколу. Он был лысым, с обвислыми седыми усами, обладал мягким голосом и носил монокль на длинном черном шнурке. Лацканы его вечернего костюма покрывала перхоть.

Воротничок рубашки — стойка с крылышками под галстук-бабочку — натирал Гарри шею, пока он осматривал стол: два десятка сотрудников посольства явились показать себя. Во главе стола сидели Хор с женой, леди Мод, невзрачной крупной женщиной. Место с другой стороны от Хора занял Хиллгарт, на его морской форме сияли медали.

Гарри отчитался перед ним о встрече с Сэнди, Толхерст тоже присутствовал. Хиллгарт порадовался прогрессу, особенно приглашению на обед, и заинтересовался Барбарой.

— Посмотрим, удастся ли вам разговорить его о бизнесе, — сказал Хиллгарт. — Вы не знаете, кто еще придет в гости?

— Нет, я не спрашивал. Не хотел показаться назойливым.

— Это правильно, — кивнул капитан. — А что насчет девушки, она может быть в курсе его планов?

— Я не знаю. — Гарри нахмурился.

— Вы были просто друзьями? — резко спросил Хиллгарт.

— Да, сэр. Мне бы не хотелось без особой надобности вовлекать ее в это дело. Но я понимаю, что может возникнуть такая необходимость, — добавил он. — Странно, что они сошлись. Сэнди не ладил с Берни.

— Я вот думаю, не стал ли он ухлестывать за девушкой, потому что она была подружкой его врага? — поинтересовался Толхерст.

— Не знаю, — покачал головой Гарри. — Когда я водился с Сэнди, он был еще мальчишкой. Теперь он совсем другой. Все в нем как будто напоказ. Кроме того, что он искренне мне обрадовался, это была не игра.

Гарри снова сдвинул брови.

— Воспользуйтесь этим. — Хиллгарт посмотрел на него очень серьезно. — То, что вы делаете, крайне важно. Его золотой бизнес вписывается в более крупную схему и связан с тем, как нам вести дела с режимом. Это много значит.

Гарри встретился взглядом с Хиллгартом:

— Я понимаю, сэр.

Официант положил перед ним меню, большое и белое. Выбор был как до войны. Гарри подумал, есть ли сейчас такая еда в лондонском «Рице»? Утром он получил письмо от Уилла. Кузена перевели на новую должность в провинцию, куда-то в Мидлендс. Мюриэль радовалась, что они уедут из-под бомбежек, хотя и переживала, как бы не ограбили пустующий дом. Новости с родины наполнили Гарри почти невыносимой ностальгией. Он со вздохом оторвался от меню, и его глаза округлились при виде четверых офицеров в серой форме, которые занимали места за столом немного в стороне среди хорошо одетых мадридцев. Их мгновенно опознали по резким голосам и отрывистой речи.

— Это фрицы, — тихо произнес Толхерст. — Военные советники. Люди из гестапо ходят в штатском.

Один из немцев поймал на себе взгляд Гарри, вскинул бровь и отвернулся.

— «Риц» теперь любимое место немцев и итальянцев. Вот почему сэр Сэм любит порой помахать здесь флагом. — Толхерст понизил голос: — Готовы к завтрашнему дню? К обеду с нашим другом?

— Да.

— Интересно, что известно его девушке?

Глаза Толхерста горели от любопытства.

— Откуда мне знать, Толли? — ответил Гарри.

Он посмотрел на стол. Сегодняшняя встреча в «Рице» имела свою подоплеку: их всех проинструктировали о необходимости вести себя весело, спокойно — демонстрировать, что их не тревожат перемены в кабинете министров. Все много пили, шутили и хохотали. Это напоминало обед в клубе регби. Секретари посольства, которых привели сюда для массовки, чувствовали себя не в своей тарелке.

Официанты в накрахмаленных белых кителях разносили еду и вино. Блюда были превосходные, лучше Гарри ничего не едал с момента приезда в Мадрид.

— Старые стандарты возвращаются, — произнес сбоку от него Гоуч.

«Интересно, сколько ему лет?» — подумал Гарри.

Говорили, он служил в посольстве со времен испано-американской войны, а она была сорок лет назад. Никто, очевидно, не знал об испанском протоколе больше, чем Гоуч.

— По крайней мере, в «Рице», судя по еде, — отозвался Гарри.

— О, как и в других местах. Заново открываются театры, к примеру оперный. Помню, старый король однажды говорил со мной. Он был очарователен. Легок в общении. — Гоуч вздохнул. — Думаю, генералиссимус с удовольствием пригласил бы его в страну, но Фаланга этого не допустит… Жалкие показушники! Вас обсыпали мукой в четверг, как я слышал?

— Да, обсыпали.

— Грязное отребье!.. У него габсбургская челюсть. Выступающая.

— Что?

— У короля Альфонсо. Совсем немного. Бремя королевского происхождения. Герцог Виндзорский был проездом в Мадриде, вы знаете, в июне. Когда сбежал из Франции. — Гоуч покачал головой. — Его буквально бегом провели через посольство и отправили в Лиссабон. Никакого официального приема, ничего. А ведь когда-то он был королем.

Гарри вновь обвел взглядом стол и подумал, какие выводы сделал бы из подобного осмотра Берни?

— О чем задумались? — спросил Толхерст.

Гарри повернулся к нему и тихо ответил:

— Иногда я чувствую себя как в Стране чудес. И не удивился бы, появись за столом белый кролик в костюме.

— О чем вы? — озадаченно спросил Толхерст.

Гарри рассмеялся:

— Они понятия не имеют, что там за жизнь. — Он кивнул в сторону окна. — Вы когда-нибудь замечали, Саймон, какое жалкое существование влачат люди в этом городе?

Толхерст задумчиво сдвинул брови. Сквозь гомон разговора Гарри уловил резкий голос посла:

— Эти специальные операции — полное безумие. Я слышал, высланные из страны испанские республиканцы обучают британских солдат вести политические войны. Проклятые коммунисты!

— Поджигатели Европы, — отозвался Хиллгарт.

— О да, это типичная фраза Уинстона. Красивые слова. — Резкий голос Хора звучал на повышенных тонах. — Я знаю, каковы красные, я был в России, когда отрекся царь.

Хиллгарт понизил голос, но Гарри услышал его:

— Все верно, Сэм. Я с тобой согласен. Сейчас не время для таких разговоров.

Толхерст вышел из задумчивости.

— Полагаю, я к этому привык, — заметил он. — К бедности. На Кубе было то же самое.

— Я не могу к этому привыкнуть, — сказал Гарри.

— Бывали когда-нибудь на бое быков? — немного подумав, спросил Толхерст.

— Однажды, в тридцать первом. Не понравилось. А что?

— Когда я пошел в первый раз, меня затошнило: вся эта кровь, когда протыкают быка копьем, испуганное выражение на морде чертовой твари, когда после корриды голову приносят в ресторан. Но я поневоле ходил — это была часть дипломатической жизни. Во второй