услышал, как шаги удаляются в том направлении, откуда пришли. Подождав несколько минут, Гарри вышел на улицу. Там никого не было, кроме женщины в меховом пальто, выгуливавшей собаку. Она подозрительно взглянула на него. Покачав головой, Гарри пошел обратно. Его преследователь действительно был совсем никуда не годен.

Шпик не испугал Гарри, а вот когда полчаса спустя он подходил по дорожке к дому Сэнди, его охватил страх и на мгновение закружилась голова, как с ним иногда бывало. Он не рассказал Сэнди о приступах паники, которые преследовали его после Дюнкерка, хотя шпионы уверяли, что это не повредит. Вероятно, не рассказал из гордости.

Дом Сэнди оказался просторной виллой, окруженной большим садом. Гарри на мгновение остановился на лестнице, собираясь с духом, потом глубоко вдохнул и нажал на звонок. Дверь открыла молодая горничная, миловидная, но немного угрюмая. Девушка провела гостя через холл, где на столиках стояли китайские фарфоровые вазы, в большой салон. Здесь горел огонь в камине. Все было удобное и дорогое.

Навстречу вышел Сэнди, крепко пожал ему руку. Костюм безупречен, напомаженные волосы гладко зачесаны назад.

— Гарри, замечательно, что ты пришел. А вот и Барбара, ты ее, конечно, знаешь.

Она стояла у камина, курила, держа в другой руке бокал вина, и выглядела совершенно иначе — старые кофты и неприбранные волосы сменились дорогим шелковым платьем, которое подчеркивало ее светлую кожу и фигуру; лицо похудело, аккуратный, неброский макияж оттенял высокие скулы и яркие зеленые глаза; длинные, тщательно причесанные волосы вились на концах. Только очки остались те же. Несмотря на перемены и усталый, напряженный вид, Барбара тепло улыбнулась, пожимая ему руку:

— Гарри, как поживаете?

— Хорошо. Вы сильно изменились.

— Никогда не забуду вашей доброты. Тогда, три года назад, я была в ужасном состоянии.

— Я сделал лишь то, что мог, — сказал Гарри. — Время было суровое.

— Сэнди говорит, вы писали мне. Весьма сожалею, но я не получала писем. Красный Крест перевел меня в Бургос. Мне нужно было уехать из Мадрида после… — Она сделала неопределенный жест рукой.

— Да. Я писал вам в Мадрид. Наверное, письма не пересылали за линию фронта.

— Это моя вина, — сказала Барбара. — Нужно было попытаться не терять контакта.

— Я часто думал, как вы. Слышал, вы больше не работаете в Красном Кресте?

— Нет, я ушла после встречи с Сэнди. Мне на самом деле пришлось. Я была не в состоянии выполнять свои обязанности. Но скоро, наверное, займусь волонтерской работой с сиротами.

Гарри, улыбаясь, покачал головой:

— И вы встретились с Сэнди. Это удивительно.

— Да. Он вернул меня к жизни.

Сэнди подошел к ней, обнял за плечи и слегка прижал к себе, будто беря под защиту. Гарри показалось, что Барбара едва заметно поморщилась.

— А вы, Гарри? Как ваши дела? — спросила она. — Сэнди говорил, вы были в Дюнкерке.

— Да. Сейчас со мной все в порядке. Только немного глуховат.

— Что дома? Родные шлют мне письма, но не сообщают, как переносят тяготы. В испанских газетах пишут, что ситуация довольно сложная.

— Люди справляются. Битва за Британию подняла всем дух.

— Это хорошо. Находясь вдали от дома, я не сильно беспокоилась, пока шла Сидячая война[36], но когда начались бомбардировки… Надеюсь, вы слышали в посольстве, как обстоят дела. Здесь все газеты подвергают цензуре.

— Они цензурируют даже репортажи о показах мод в «Дейли мейл», — засмеялся Сэнди. — Если им вздумается, что вырезы у платьев слишком глубокие, и на них наложат черную полосу.

— Ну что ж, ситуация сложная, но не такая, как рисуют местные газеты. Все очень воодушевлены благодаря Черчиллю, — сказал Гарри.

— Выпей вина, — предложил Сэнди. — Есть будем позже, когда придут остальные. Слушайте, может, вы как-нибудь встретитесь днем и подольше поговорите об Англии? Это пойдет Барбаре на пользу.

— Да, да, пожалуй, — подхватила Барбара.

Она согласно кивнула, но Гарри уловил оттенок неохоты в ее голосе.

— Было бы хорошо. — Гарри повернулся к Сэнди. — А ты сам чем сейчас занимаешься? В тот раз так и не сказал.

Форсайт широко улыбнулся:

— О, я запустил пальцы сразу в несколько пирогов.

— Сэнди поднялся, — улыбнулся Гарри Барбаре.

— Да, поднялся.

Казалось, ей было скучно это обсуждать. Гарри обрадовался: если она ничего не знает, то и сказать ей будет нечего.

— Я сейчас в основном занимаюсь проектами, которые поддерживает правительство, — пояснил Сэнди. — Добычей полезных ископаемых. Все пока очень неясно, идут изыскательские работы. Хотя их тоже нужно организовать.

— Горное дело? — уточнил Гарри.

Наверняка речь о золоте. Кажется, ему повезло. Сердце застучало.

«Осторожно, не нужно спешить», — подумал он.

— Помню, в школе ты хотел стать палеонтологом. Открывать тайны земли — так ты говорил.

— О, теперь я занимаюсь не динозаврами, — рассмеялся Сэнди.

Звякнул дверной звонок.

— Простите, я должен встретить Себастьяна и Дженни.

Он вышел. Барбара немного помолчала, потом неуверенно улыбнулась:

— Приятно снова вас увидеть.

— И вас. Красивый дом.

— Да. Можно сказать, я встала на ноги. — Барбара замолчала и вдруг быстро спросила: — Как по-вашему, Франко вступит в войну?

— Никто не знает. Слухи ходят разные. Если это произойдет, то внезапно.

Сэнди ввел в гостиную хорошо одетую пару, и они прервали разговор. Мужчине было за тридцать, невысокий, худощавый, этакий южный красавец в испанском стиле, одет в форму Фаланги — темно-синюю рубашку. Женщина выглядела моложе, тоже весьма привлекательная, со светлыми волосами и мягким округлым лицом, на котором было весьма высокомерное выражение.

— Гарри, позволь представить тебе Себастьяна де Саласа, моего коллегу, — сказал Сэнди по-испански. — Себастьян, это Гарри Бретт.

Испанец пожал руку Гарри:

— Очень рад, сеньор. В Мадриде совсем мало англичан. — Он повернулся к своей спутнице. — Дженни редко удается пообщаться с соотечественниками.

— Привет всем! — воскликнула Дженни.

Голос женщины прозвенел как хрусталь, взгляд был твердый, оценивающий. Она повернулась к Барбаре с холодной вежливой улыбкой:

— Привет, Бабс, милое платье.

— Хочешь вина? — Тон Барбары был в равной мере холодным.

— Я бы предпочла джин с тоником. Весь день проторчала в гольф-клубе.

— Пойдемте, — бодро произнес Сэнди, обращаясь ко всем, — дадим ногам отдых.

Они расселись по удобным креслам.

— Чем вы занимаетесь, Гарри? — живо спросила Дженни.

— Я переводчик в посольстве.

— Встречались с кем-нибудь интересным?

— Только с младшим министром.

— Дженни из Хонов, — сказал Сэнди. — Себастьян тоже аристократ.

— Не слишком знатный, — смущенно рассмеялся испанец. — У нас маленький замок в Эстремадуре, но он разрушается.

— Не сносите его, Себастьян, — сказала Дженни. — Я кузина лорда Редсдейла. Знаете его?

— Нет, — ответил Гарри, сдерживая смех: она вела себя нелепо.

Дженни взяла протянутый Барбарой бокал:

— Говорю спасибо. Мм… как приятно. — Она прильнула к Себастьяну.

— Давно вы в Мадриде, сеньор Бретт? — спросил тот.

— Чуть больше недели.

— И как вам Испания?

— Похоже, Гражданская война… многое изменила.

— Да. — Де Салас печально