Кто-то из полицейских негромко выругался. Штольц устало прикрыл глаза, словно ожидал именно этого. Август заметил, как побагровело лицо Краунча, и испугался, что здоровяк пустит в ход кулаки, и это ничем хорошим не кончится.

— Это как же прикажете понимать, господин Тернер? — осведомился Кверен. — Цветочник еще не пойман! Я попросил бы…

Тернер посмотрел на него так, что полицмейстер осекся.

— Я попросил бы делать то, что я говорю! — прокричал он с таким рычанием и металлическим визгом в голосе, что Август вздрогнул от неожиданности, а полицейские даже присели. Рев действительно производил впечатление. — И делать быстро и послушно! Дело Цветочника закрыто, это все, что вам надо знать!

Август понял, почему Тернер имел такую власть — от него веяло безумием. Не кандалы, не тюрьмы, не шпицрутены — он был способен на вещи пострашнее, и синие стекла его очков прятали ту бездну, в которую не стоило заглядывать. Но Краунч был не из пугливых.

— Эта тварь убила мою куму, — произнес он. — И я хочу увидеть его на виселице.

Тернер сдвинул очки на кончик носа и долго-долго таращился на Краунча немигающим змеиным взглядом.

— Как вы думаете, — совершенно спокойно сказал он, — если я проломлю вам череп и суну пальцы в мозг, вы долго проживете?

Это было сказано так, что все поверили: да, проломит и да, сунет пальцы в дыру. Августу подумалось, что Тернер не раз и не два проводил эту омерзительную процедуру и при этом испытывал невероятное, почти оргазмическое наслаждение. Ноздри Краунча дрогнули, и он сделал шаг назад.

— Убийств больше не будет, — в голос Тернера вернулись прежние мягкие нотки. — Это я вам обещаю. Вы все дадите мне подписку о неразглашении, а я вам — государственные награды, определенные суммы на банковские счета и повышения в звании.

«Они поймали-таки Ползучий артефакт», — подумал Август. Его начало мутить, словно он нахлебался болотной воды, и чувство, что всех их использовали втемную в каком-то дрянном дельце, накрыло его с головой.

— Вы можете это гарантировать? — холодно осведомился Кверен. Тернер взял со стола свой щегольской портфель из телячьей кожи и вынул стопку бумаг, схваченных золотой скрепкой.

— Что именно, господин полицмейстер?

— Что убийств не будет. Вы поймали Цветочника, верно? И этот Цветочник занимает очень высокое положение, раз сюда прислали вас? — продолжал наседать Кверен. — Мы-то помолчим, нам не привыкать. Но нам нужна правда.

Тернер ничего не ответил — просто прошел по кабинету и раздал бумаги о неразглашении. Все молча ждали, никто не двигался, и Август сокрушенно думал: «Неужели мы все для них такой скот, что даже правды недостойны, не говоря уже о мести?»

Все так. Они и были скотом — он успел убедиться в этом после Левенфосса. С тех пор ничего не изменилось.

— Правда, ах, эта правда… — вздохнул Тернер. — Правда, господин Кверен, это такая лживая шлюха, вы даже не представляете… Что ж, я жду ваши подписи, и побыстрее. Мне сегодня нужно еще в три города.

«Чтоб ты между мирами застрял», — мысленно пожелал Август и, подойдя к столу, взял перо из чернильницы и размашисто подписался. Полицейские мяли свои листки в руках и, похоже, предметно рассуждали о том, что это в столице Тернер имеет вес — а здесь поговорить бы с ним по-свойски. Рядом лес и медведи, они поставят окончательную точку в разговоре.

Кверен прикрыл глаза и едва заметно мотнул головой. Незачем. Плетью обуха не перешибешь.

Тернер вдруг нервно дернулся и повел носом рядом с Августом, словно принюхивался и брал след.

— Какая интересная у вас женщина, — негромко заметил он. — Сладкий запах, нежные руки… Вы везунчик, Август, несмотря ни на что.

— С чего вы взяли? — не выдержал Август. Тернер усмехнулся, и Август подумал, что посланник короны так и остался девственником. Не потому, что на него не нашлось охотницы — и не на таких уродов бабы прыгают — а потому, что он не интересовался жизнью. Вообще. Если бы смерть могла ходить по земле, то она выглядела бы, как Тернер.

— Чувствую ее аромат, — признался Тернер и совершенно серьезно сказал: — Удачи.

* * *

Когда Тернер собрал все бумаги с подписями, бросил серебряный кругляш артефакта на затоптанный ковер Кверенова кабинета и растворился в дымном облаке, то Краунч выругался настолько грязно и витиевато, что Моро посмотрел на него с искренним уважением. Судя по лицам остальных полицейских, они полностью разделяли высказанное коллегой.

— Согласен, — вздохнул Кверен и сокрушенно сказал: — Получается, они нашли артефакт. И всех убивала очень важная шишка.

— С верхушки власти, — заметил Август. — Иначе сюда не прислали бы Тернера. А он по всей стране носится, даже припотел от усилий.

Все заняли свои привычные места и какое-то время сидели молча. Эрика смотрела в окно — там уже синел морозный вечер, фонарщики зажигали огни, а люди, несмотря на два страшных убийства в один день, гуляли и веселились, танцевали и запускали фейерверки.

Ну убили и убили. А мы-то ведь живы.

Эрике это казалось неправильным.

— Возможно, они просто сменили тактику, когда поняли, что попались, — предположила она. — Шант сопротивлялся и сорвал кольцо с убийцы. Убийца оставил четкие следы, который мы сразу опознали, и можем постепенно выйти на личность Цветочника, который до этого был неуловим. Значит, охотиться за артефактом надо как-то по-другому.

Кверен нахмурился. Эрике казалось, что его лицо сделалось тяжелым, словно оно было глиняным, и кто-то прошелся по нему резкими движениями пальцев, меняя черты.

— Я все-таки хочу узнать, кто это, — решительно заявил он, и Краунч тотчас же поддержал его:

— Я тоже. Хотят спрятать от нас эту суку, но не выйдет, — он посмотрел на коллег и добавил: — Иначе будет, что все они умерли зря.

Полицейские понимающе кивнули. Эрика прекрасно понимала и разделяла их чувства. Ей казалось, что ее толкнули на землю и прошли по ней в грязной обуви. Это действительно было мерзко, и никакие деньги не могли этого перечеркнуть. И пусть стражи порядка Эверфорта были, по большому счету, незадачливыми и смешными выпивохами — они относились к своей службе гораздо серьезнее, чем думали те, кто отправлял сюда Тернера.

Это было их дело в их городе. Они не собирались сдаваться и послушно отступать по воле невидимого некто.

Хозяева Тернера оказались весьма щедры — молчание было оплачено очень хорошо. В чеки, которые полицейские сейчас смущенно мяли в руках, были вписаны такие суммы, которые позволили бы целый год жить в свое удовольствие, ни в чем себе не отказывать и, разумеется, не работать. Эрика заглянула в свой чек, увидела сумму, которую обычно получала за небольшой концерт, и подумала, что отдаст эти деньги на благотворительность. Август задумчиво смотрел на цифры, написанные алыми чернилами, и Эрике казалось, что ему совершенно безразличны эти деньги.