— Отлично!

— По машине информацию проверили?

— Так точно! Эта та самая машина, которая уже находилась у нас в разработке по делу о маньяке, она принадлежит гражданину Игнатенко.

— Вот-вот, и я о том же! — мелко захихикал подполковник. — Сначала-то я, а потом… Девица-то не промах! Она точно все рассчитала!

Сказал и замолчал.

Все уставились на него с распахнутыми ртами, ожидая продолжения. Все, кроме Мельникова. У того просто душа разрывалась на части, он понимал, куда подпол клонит. Сейчас скажет, что Оля прочла об этом человеке несколько месяцев назад в газете. Тогда только ленивый не писал об этом, поэтому и приплела эту тачку. Стало быть, она что? Врет!

Этот узкоглазый умник не мог знать, что у Мельникова с Володиным имеются фотографии этой самой чертовой машины, где Оля в самом деле сидела в день убийства Голубева Ивана. Не приобщали они эти фотографии к делу по понятным причинам, а теперь что делать?! Теперь приобщать? А как объяснить, что столько времени молчали?

Нельзя, за это не только погон можно лишиться, но и работы. К тому же самим собой ради Ольги он бы рискнул, но не бедным Володиным, который лежит теперь на больничной койке весь утыканный иглами капельниц.

Он смолчал.

— Поэтому я думаю, что убила водителя своего жениха она. Утверждения экспертов, что для подобного убийства нужна ловкость и сила, могут быть ошибочными. Еще я думаю, что никак не могут быть связаны эти преступления: убийство Голубева и убийства невинных женщин! Не вяжется ни почерк, ни характер убийцы. У нас же с вами есть психологический портрет маньяка, орудующего в городе?

Все дружно закивали, кроме Мельникова. Он не раз сталкивался с убийцами, которые оказывались прямой противоположностью тех психологических портретов, которые придумали криминалисты-психологи.

— В общем, так… — Подполковник встал, опершись растопыренными ладонями в стол. — Дело с убийством считаю практически закрытым, ей можно предъявлять обвинение! Совещание закончено, все свободны.

Загремели отодвигаемые стулья, народ уважительно зашумел, потянувшись к выходу. Мельников шагнул следом.

— Валера, задержись, — вдруг приказал подполковник и уточнил для верности: — Мельников!

Он встал у двери, дождался, пока они останутся вдвоем, закрыл плотно дверь.

— Ты-то что молчал все время? — с напускным сочувствием спросил его подполковник.

И панибратским жестом махнул ему на диванчик подле своего кресла. Мол, присаживайся, не стесняйся. Мельников остался стоять.

— Не имею ничего сказать, товарищ подполковник, — ответил он, сцепив зубы, чтобы не заорать, не дай бог.

— Как это?! — ощетинился тот сразу. — Искал ее, искал, теперь сказать тебе нечего?! Хотя понимаю! Ты ее искал, а она… Буквально ведь с трапа самолета сняли девицу! Н-да… Как думаешь, врет она?

— Вам в самом деле важно знать мое мнение, товарищ подполковник? — Мельников нагнул голову, чтобы не смотреть в ненавистное лицо.

— А как же, Валера! Очень важно!

— Я считаю, что она говорит правду.

— А почему ты так считаешь? Нет ни единого доказательства, опять-таки странные разговоры, что убийца в маске ее фотографировал. Чушь какая-то!

Вот тут-то бы и ввернуть ему про снимки, что положили в почтовый ящик Володина, и выложить их веером перед подполом, и про мужика в синих кроссовках рассказать, что пацана попросил доставить конверт адресату, и про синюю краску для обуви напомнить, обнаруженную в царапине оцинковки подоконника.

А нельзя! Сокрыл от следствия улики, молчи теперь уж до конца!

Хоть бы еще эксперты не проболтались, но вряд ли. Им заботы больше нету, только помни обо всех его просьбах. Надо бы им тортик поскорее купить, подумал он тут же, чтобы он должником у них не числился. Тогда точно обо всем забудут.

— Я не могу ничего сказать, пока не поговорю с ней, — произнес Мельников.

— С ней? Говорить? Зачем?! Протокол допроса подписан. Все и так ясно. Зачем тебе?! А-ааа-ааа, понятно! — Мерзкая физиономия расплылась в довольной ухмылке. — Не терпится ей сцену ревности устроить? Или как?

— Или как, товарищ подполковник. У меня есть кое-какие догадки, хотелось бы найти подтверждение.

— Поделишься? — насторожился он.

Мельников промолчал, настырно рассматривая носы своих ботинок.

И подполковник сразу засомневался в правильности принятого решения.

Вдруг эта сволочь Мельников и впрямь что-то знает такое, что девку эту очистит добела?! Он любит, сволота, в рукаве козыри держать, у них давно это с дружком его практикуется.

— Почему Володин не был на совещании? Игнорирует, умный очень?

— Володина отвезли на «Скорой». Он сознание потерял, — выдавил через силу Мельников, и душа снова заныла по другу.

— Что такое?!

Вот не хватало еще ему! Он на время отпуска исполняет обязанности, и тут такое. Вдруг крякнется Володин, что тогда? Спросят-то с него, скажут, почему допустил до работы сотрудника в болезненном состоянии.

Да ни хрена ему не будет! Он не обязан у них давление перед работой мерить, а переаттестацию Володин не при нем проходил.

— Не знаю, товарищ подполковник. Врачи пока молчат. — Слова давались ему с трудом, вдруг даже завыть захотелось, так дрожало внутри от страха за Володина. — Так можно мне допросить подозреваемую, товарищ подполковник?

— Валяй, — вдруг согласился тот, сам себе удивляясь. — Можешь допросить ее, но особенно не рассчитывай, что мое мнение на ее счет изменится…

Лиза снова, как завороженная, смотрела на медленно раскачивающийся маятник больших напольных часов. Надпись, взявшая в круг тусклую медь маятника, казалась ей написанной кровью. Что там написано? Есть ли ответы на ее вопросы? Их было очень много, этих вопросов, тревожных, суетливых, снующих туда-сюда, как муравьи.

Откуда взялся окровавленный поясок в подвале недостроенного дома молодых хозяев? Как он туда попал? Мог ли попасть случайно? Если нет, то почему там остался? Раз избавлялись от тела девушки, почему оставили такую важную улику?

Главное, кто?

Она нашла исчерпывающую ее любопытство информацию о погибшей в Интернете, слава богу, ее мобильник это позволял. Она пользовалась теперь телефоном крайне редко, только лишь для того, чтобы выйти в Интернет. Все остальное время ее телефон был отключен.

Она боялась, что ее вызовут на допрос. Рано, еще не время, она еще ничего не доказала. У нее нет еще конкретного подозреваемого, она подозревает всех. Еще нельзя покидать стен этого дома, разгадка-то близка…

В Интернете писали, что девушка поскандалила с мужем или подралась, точно не сказано. Он выгнал ее из дома в одном домашнем халатике, или она сама ушла. Муж видел с балкона, как она садится в чью-то машину, но ни марку, ни номерных знаков не назвал. Его арестовали сразу же, как единственного подозреваемого в убийстве жены, но потом, снова вещал Интернет через пару дней, его выпустили, так как в деле появились новые факты. Теперь полиция разыскивает другого человека, возможно, связанного с покойной.