class="p1">Рой подошёл к костру, возле которого лежало три клинка и лук. Бэй и Трур вовсю перетаскивали тела нараков в костер.

– Неплохое, – сказал Рой. – Стало быть, вы не просто прохожие.

– Дай сюда, – выхватил Геррер из рук Роя свой меч.

– Можете доверять нам, – сказал Рой. – Мы давние враги нараков. И, если вы действительно направляетесь в Обсерваторию, мы проводим вас туда.

– Не нужна нам ничья помощь, – язвительно проговорила Гельфида.

– Наша помощь нужна. Если не хотите снова оказаться в клетке, вы обязаны принять нас. У вас и другого выбора нет. Мы должны быть уверены, что вы несёте Сферу Вечности именно туда.

– Сфера Вечности? – удивился Ферцен. – Так она у вас? Геррер, почему ты мне сразу не сказал?

– Так вы Геррер, – произнёс Рой. – Очень приятно. Надеюсь, что около вас не Ферцен Рейгер?

– Нет, это мой младший брат Майгер, – улыбнулся Геррер. – Разве не похож?

В воздухе запахло горелым мясом – это начинали гореть нарачьи тела.

– Уходим отсюда, – крикнул Трур (или Бэй). – А то завоняет.

– Мда, – улыбнулся Рой. – Вам лучше не ощущать этого запаха.

– Позволь мне узнать, – сказал Геррер, когда они покинули место костра. – А что такого плохого сделал Ферцен… Мой старый друг.

– Не могу сказать, – серьёзно произнёс Рой. – Это большая тайна. Никому нельзя озвучивать.

– Даже нам? – спросила Гельфида.

– Даже вам.

– Кто же вы вообще такие? – спросил он.

– Мы – Слепые Охотники. Полуэльфы.

Рой стянул с ушей красную повязку и показал всем эльфийский разрез ушей. Только сейчас Гельфида поняла, что Рой совсем ещё юноша, который выглядел даже младше неё.

Глава 6. Принц Аглианта

I

Солон наконец-то проснулся. Сон его был долгим, и навряд ли он сейчас мог вспомнить, насколько. Как и не мог вспомнить, что же произошло перед тем, как он лишился сознания. Не были ли те обрывки последних воспоминаний всего лишь сном? Солону за всё это время снилось множество снов, самых разнообразных и нелепых, которые лучше всего было бы забыть.

Так сколько же? Сутки? Двое? Или вообще месяц?

Он наконец-то открыл глаза, и понял, что находится совершенно не в том месте, в котором ожидал находиться. Кровать была нереально мягкой и нереально большой, с тонкими колоннами по бокам и каким-то подобием крыши. Огромное и ватное одеяло обильно было обшито позолотой и прочими украшениями. На таком месте точно не имел права спать простой выходец из Акры.

Такого не могло случиться ни в трущобах Акры, ни в горах Карнарии, ни даже в Академии герра Сёгмунда. Тогда где же? Что за след из нелепых снов?

Он аккуратно приподнял ставшую тяжёлой голову. В последний раз такое было, когда они с Бэрзом Баззари утащили из кабинета пьяницы профессора Фэнча бутылку рома и распили на двоих. Но сейчас было что-то другое, что заставляло удивляться всё больше и больше.

Не только кровать была королевской, но и всё остальное. Прямо напротив его глаз висел огромный портрет человека, напоминающего нечто среднее между ним, Солоном, и человеком, которого он встретил недавно в горах. И… И обменялся с ним одеждами. Так значит случилось самое невероятное? Он в королевских покоях? Или же это очередной нелепый сон?

– Он очнулся! – послышался голос какой-то молодой девушки, стоявшей у стены.

– Сейчас я позову господ! – ответил ей юноша и скрылся.

Солон повернул не ставшую менее тяжёлой голову в их сторону, и сделал вывод, что они слуги. Его личные слуги? Бред какой-то. И он не может быть королём. Потому что у Карнарии королева.

Дверь распахнулась, и в неё вошёл почти полностью седой мужчина и невысокая женщина, которая, судя по всему, и была королевой. Солон помнил их лица, помнил, что мужчина нёс его, а женщина бежала рядом. Итак, картина склеивалась воедино.

– Наконец-то ты проснулся! – воскликнула женщина и приблизилась к его постели.

Радость её была слишком неподдельна, и не должно было так вести себя королеве. Хотя сейчас вроде как можно – всё таки радость от возвращения пропавшего сына… Впрочем, какого сына? Он же самозванец! Хотя признаться в этом означало подписать себе смертный приговор.

– Что с тобой, случилось, сынок? – волнующе спросил его мужчина.

– Я не помню, – тихонько сказал Солон.

– Вообще ничего? Имя своё помнишь хотя бы?

– Что случилось с тобой? – не выдержала женщина, спрашивая сквозь слёзы, но мужчина движением пальца остановил её.

– Эн-то-эн, – медленно проговорил Солон, искренне понадеялся, что он прав.

– И то слава Великой Длани. Расскажи всё, что ты помнишь.

– Я ничего не помню, – проговорил Солон сквозь зубы.

– Нас-то ты помнишь хотя бы?

– Лорд Эс-гри-бур, – неуверенно пробормотал Солон, вспоминая события прошлой ночи, когда его называли именно так. Там ещё называли и его имя, но Солону не удалось вспомнить его. – А вы моя мать.

На этом моменте королева просто чуть не умерла от счастья:

– Ну вот же, Корден, мой мальчик всё помнит! Скоро память вернётся к нему окончательно!

– Вернётся, – успокоил её Эсгрибур. – Нужно только каплю терпения. Мне кажется, что тебе пора просыпаться, Энтоэн.

– А это обязательно? Я же…

– Даже самые знатные лорды должны просыпаться в три часа дня!

– Сколько я спал? – спросил Солон.

– Всю ночь. Целую ночь, – ответила ему плачущая королева.

«Целую ночь»… Это ещё не очень плохо, учитывая тот факт, что сам он рассчитывал на суток двое – не меньше. Значит всё вполне приемлемо, а голова пройдёт. Как прошла после кабинета профессора Фэнча.

То, что происходило в последние часы, было настолько непривычно для Солона, что он едва не сгорел со стыда. Поначалу его облачили в какую-то длинную рубашку и долго отмывали. А так неловко мыться, когда моют молоденькие служанки! Потом Солона около часа расчесывали, обливали какими-то жидкостями и одевали в какие-то невиданные наряды, намного красивей того, в котором он приехал сюда.

Когда Солон взглянул в зеркало, он просто не узнал самого себя. С другой стороны зеркала на него смотрел какой-то незнакомый лорд, являющийся, наверное, одним из символов красоты королевства. Или просто казалось так, но настолько богато одетого и вкусно пахнущего человека в пределах Академии найти было нельзя.

Волосы, которые ещё недавно свисали сальными сосульками ему прямо в глаза, сейчас были пушистыми и аккуратно расчесанными в две разные стороны. Только-только начавшая пробиваться бородка была аккуратно сбрита, и подбородок аж блестел. Солону захотелось тут же отвернуться от зеркала и убежать к себе обратно. Ему казалось, что он выглядит нелепо в том, что он сейчас и ему надо надеть его старые лохмотья.

Но один аспект