– Действительно…

У Анны завибрировал телефон. Увидев на экране имя, она почувствовала дрожь по всему телу. Это была Люси Доль, коллега Яна, которая ей никогда не звонила. Женщины недолюбливали друг друга, о чем не нужно было говорить вслух. Это было глухое соперничество на подсознательном уровне. «Если «Аталанта» причалила в Нумеа, почему Ян сам не вышел со мной на связь? Должно быть, он потерял телефон, или же у него села батарея, он хочет предупредить меня… о чем?» – подумала Анна.

Анна извинилась и отошла на несколько шагов, прежде чем ответить на звонок. У женщины пересохло в горле, и, когда она заговорила, к удивлению, ее голос хрипел:

– Что-то произошло?

На другом конце линии тишина длилась две или три секунды, как раз достаточно для того, чтобы ее страх перерос в ужас. Затем каждое следующее слово отозвалось в ней подобно сильным ударам кулака:

– Анна, я должна была вам сообщить об этом лично…

– Мне сообщить?

Внезапно Анна взмолилась, чтобы Люси замолчала и отключила телефон. Только бы ее не слышать! Она ощущала нарастающую, как волна, катастрофу, огромную, чудовищную, грозящую поглотить ее.

– Ян в больнице. Он…

«Больница. Если он в больнице, значит, не мертв. Не паникуй», – промелькнуло в ее голове.

– Он жив? – прошептала Анна.

– Да, но…

Опять молчание. «Пусть это будет неправда, только не это, не…» Слова вырвались прежде, чем она смогла их удержать:

– У него вирус Крюгера?

– Да, Анна. Мне очень жаль.

– Как? Вы уверены?

– Да.

– Как это произошло?

– Не знаю. Ян захотел увидеть вблизи базилозавра. Мы погрузились. Он был в порядке. А вчера…

– Где он сейчас?

– Как только проявились первые симптомы, врач посчитал необходимым отправить его вертолетом в больницу Нумеа, где ему поставили диагноз. И сейчас он находится там. Ян в коме. Врачи дают ему несколько часов до трансформации…

Анна почувствовала приступ тошноты. Слабым голосом она процедила:

– Ладно. Я сейчас приеду.

– Анна, не стоит. Яна репатриируют в Париж. Буду держать вас в курсе. Я так сожалею, перезвоню вам, когда…

Убитая услышанным, Анна уже отключила телефон.

Внезапно у женщины возникла мысль, от которой перехватило дыхание: «Это я виновата. Я ему изменила».

Она была не в силах стоять на ногах и упала на землю. «Ян, любимый, я все испортила!» От угрызений совести ее чуть было не вырвало. Но даже в этом волнительном порыве она понимала, что сойдет с ума, если поддастся чувству вины. Ее беременность здесь ни при чем…

И тогда Анну обуяла злость. А Ян! Что у него было в голове, чтобы так себя подставить?! Порты, корабли – первые в списке мест заражения… Разве никто не предостерег его?! Если бы только она могла его предупредить! Ради чего она соблюдала эти глупые указания, запрещающие общаться по телефону?

Угрызения совести стучали молотком в ее голове сильнее, чем проливной дождь. И под их жестокими ударами Анна со стоном свернулась калачиком. Сумеет ли она когда-нибудь простить себя за это несчастье? Впрочем, имело ли это сейчас хоть какое-нибудь значение? Нет, конечно, нет, это ничего бы не изменило…

Анна почувствовала, как ее поднимают, словно тряпичную куклу. Она ощутила на своей щеке дыхание Гордона, который шептал:

– Тише, не переживайте, обопритесь на меня. Анна, поплачьте, не сдерживайте себя.

Из ее горла вылетел сиплый крик. Он рвался из нее, будто пуля, разорвав по пути сердце. Если бы только Анна могла плакать, но она ощущала себя пустым сосудом.

Тем же вечером Стивен отвез практически онемевшую Анну в аэропорт. Ее больше ничего не держало в Женеве. Хотя Анна еще не знала, когда любимого вернут на родину, ей хотелось быть уже на месте.

После шокирующей новости молодая женщина словно потеряла голос, превратившись в сгусток отчаяния, и Гордон понимал, что не в силах ее утешить. Он видел внутреннюю боль Анны, и ожили его старые воспоминания…

Гордон был с женщиной рядом, пока она не села в самолет, поскольку не хотел оставлять ее наедине со своим кошмаром, и, за неимением лучшего, клялся сделать все возможное, чтобы помочь ей с военными властями.

Ворочаясь в постели, Стивен провел бессонную ночь. Теперь он готовился услышать выступление Паломы Вебер в аудитории ВОЗ. Пока он ворочался без сна, к нему пришла уверенность в том, что «Футурабио» замешан в появлении вируса Крюгера. Гордон уселся в первом ряду конференц-зала, в центре, прямо перед трибуной. Горе Анны послужило ему стимулом. Ни за что на свете он не хотел, чтобы Палома Вебер возомнила себя победительницей.

Этим же утром команда Стивена выдвинула две гипотезы. Первая основывалась на идее о том, что в 2011 году «Футурабио» обнаружил вирус в парке Крюгера и построил там лабораторию для исследований. Они совершили ошибку, наняв в службу охраны торговца дикими животными, из-за которого вирус и вырвался наружу. Вторая гипотеза предполагала, что фармацевтическая компания сама являлась источником проблемы. Возможно, исследователи создали вирус Крюгера или модифицировали существующий ранее и, умышленно или нет, допустили его утечку в природу. По любому из двух сценариев они были обязаны ответить за совершенные действия. Однако у «Футурабио» было очевидное превосходство: им было известно о заболевании больше всех, поскольку именно с них все началось, поэтому необходимо было склонить компанию к сотрудничеству, не перегнув палку с угрозами.

В сложившихся обстоятельствах Палома Вебер с поразительной самоуверенностью начала свой доклад:

– Итак, неужели 98 % генома ДНК бесполезны? Из трех миллиардов кирпичиков, которые составляют человеческий ДНК, наш организм использует всего 100 миллионов. Невероятно, правда? Именно поэтому компания «Футурабио» много инвестировала в проект ENCODE[33], одну из самых крупных научных программ в мире за последнее десятилетие. Мы гордимся работать в группе четырех сотен ученых под руководством таких известных американских университетов, как Гарвард и МТИ[34]! И я не добавлю ничего нового, если скажу, что ENCODE открыл абсолютно новые пути лечения таких недугов, как рак и болезнь Альцгеймера…

У Стивена было такое впечатление, что он слушает заезженную пластинку, откатанную речь транснациональных предприятий биотехнологий, обещающих лучезарное будущее планеты. Они добились головокружительных успехов, но сколько раз ученые выходили из себя из-за своих неудачных протоколов, прежде чем достигнуть успеха? Директор ВОЗ размышлял, когда же Палома Вебер упомянет о мировой ситуации и под каким углом, чтобы не попасть под удар критики…