— Постой здесь, я попробую бесшумно подойти и разбудить Артура. Главное, не начал бы визжать. — прошептала она. — Если кто пойдет по коридору, начинай топтаться и глядеть по сторонам, сделай вид, что ищешь свой номер.

Я кивнула, и Алена скрылась в чужом номере. Надо немного отойти от него, буду просто прогуливаться по коридору. Впрочем, непохоже, чтобы здесь обитало много народу. Из большинства номеров не доносилось ни звука, лишь в конце коридора раздавался жалобный надрывный вой. Наверное, Дэзи тоскует, подумала я. Но чего она так страшно воет? Хозяйка ушла в загул, оставив бедную собачку в темноте?

Я подошла поближе к номеру, из которого доносился вой, и попыталась успокоить псинку:

— Дэзи, это ты? — негромко проговорила я, присев на колени и прижавшись щекой к двери. — Страшно тебе одной, девочка?

Собачка, видимо, тоже подошла к двери, поскольку надрывающий душу вой доносился теперь откуда-то с пола.

— Дези, не плачь, твоя хозяйка скоро вернется! — ласково проговаривала я, в душе удивляясь, как это суровая дама бросила свою любимицу одну в номере. — Потерпи немного, малышка, тут совсем не страшно.

Собачка отчаянно заскулила в ответ. Я встала с колен, решив сходить к портье за ключом и отпереть несчастную животинку. С ее злобной хозяйкой разберемся потом. Но, пройдя несколько шагов, столкнулась с Аленой. Артурчика рядом с ней не наблюдалось.

— Не разбудила? — удивилась я, — Так крепко спит?

— Его нет в номере. — лицо подруги поражало своей бледностью. — Его срочно надо найти!

— Что с тобой? — перепугалась я. — Ну подумаешь, не лег спать, а спустился, к примеру, в ресторан. Вряд ил он сбежал, да и пойти сейчас в городе некуда. Не волнуйся, сейчас мы его найдем.

Мы побежали вниз, перепрыгивая через ступеньки, и от волнения я как-то забыла про бедную покинутую Дэзи. Видимо, безумие передается по воздуху, поскольку в какой-то момент мне тоже начало казаться, что немедленно найти Артура необыкновенно важно для нас, а каждая минута промедления грозит смертью.

Ни в холле, ни в опустевшем уже ресторане Артура не оказалось. Алена без сил опустилась на низкий диванчик возле стойки портье:

— Куда он мог подеваться среди ночи?

— Не знаю, — вздохнула я и лишь теперь вспомнила о пудельке. — Давай попросим у портье ключ от 20 номера. Там собачка воет, наверное, хозяйка ушла и ее одну бросила, в темноте.

— Проси. — безразлично откликнулась Алена.

Выдать мне запасной ключ от номера портье отказался наотрез. Я пригрозила, что пожалуюсь на него владельцу гостиницы: собака воет так, что мы, хоть живем на третьем этаже, не можем уснуть! Так что, кроме нас, завтра жаловаться будут и постояльцы со второго этажа. Парень вроде заколебался, но потом сказал, что все равно ключ не даст, но может подняться с нами на второй этаж и, если собака действительно так громко воет, в нашем присутствии отпереть дверь.

Теперь уже втроем мы поднялись наверх. Вой брошенной собачки доносился до нас уже на верхних ступеньках, и даже портье невольно ускорил шаг. Мы быстро дошли до номера, парень настойчиво постучал в дверь, и, не дождавшись другого ответа, кроме жалобного воя, всунул ключ в замок. Слегка повертел его там и обернулся к нам:

— Но дверь не заперта!

Алена властно отстранила парня, открыла дверь и первой вошла в номер. Следом пошел портье. Жуткий вой за дверью усилился, и через пару секунд на меня стала прыгать несчастная собачка. Она пыталась запрыгнуть ко мне на руки, но я невольно отступила, почувствовав, что ее лапы вымазаны липко и странно пахнущей жидкостью. Собачка завыла так, что я устыдилась своего жестокосердия, и, стиснув зубы, подняла ее и прижала к себе.

Через минуту в коридор выбежал насмерть перепуганный портье. Не сказав мне ни слова, он пролетел мимо меня и бросился вниз. Еще черед минуту вышла Алена. Она остановилась в дверях и без сил прислонилась к притолоке:

— Ну вот, зря мы сюда сунулись. Сейчас приедет полиция. А алиби у нас нет.

— Тетка убита? — ахнула я, догадавшись, чем была измазана собачка. Дэзи уже не просто скулила, а заливалась отчаянным, злобным лаем. — Но погоди, как это нет алиби? Мы поднялись сюда вместе с портье…

Я осеклась, сообразив, что говорю глупости. Дверь была отперта, то есть мы вполне могли убить хозяйку Дези и затем спуститься вниз. Так, а что у нас получается по времени? Игорь ушел всего четверть часа назад, он может подтвердить, что мы были в номере… Когда была убита тетка?

— Алена, ее давно убили?

— Не думаю. — с трудом произнесла она. — Кровь еще не свернулась. Думаю, ее убили как раз тогда, когда я была в номере Зульфии. А убийца ушел из номера, пока мы спускались вниз.

Наше время, сорок лет тому назад…

Он открыл глаза и тут же зажмурился. Так и есть, мать опять нализалась с самого утра. Она пила почти каждый день с тех пор, как отца приговорили к вышке.

Сначала, после его ареста, она еще верила, что это какое-то недоразумение. Она без конца ходила к следователям, к назначенному государством адвокату, просила, умоляла, убеждала, даже предлагала деньги. Но тщетно, огромная машина правосудия, мерно покачивая лопастями, спокойно перемалывала беззащитную жертву.

— Не бойся, сынок, папу оправдают. — шептала она по вечерам, обняв сына за шею и прижав его голову к своей груди. И он верил, что все будет хорошо.

В 12 лет он не очень понимал, в чем обвиняют его отца. Но в школе уже перешептывались за его спиной, тыкали пальцем, когда он проходил мимо: «Вот, это тот самый… Ростовский Душитель! Нет, его сын! Сын извращенца! Убийца! Ублюдок!» Кто такие извращенцы, он представлял слабо, но как-то раз зашел в школьную библиотеку и посмотрел это слово в Большой Советской энциклопедии.

«Извращенец — человек, у которого поведение поступки, склонности (особенно в сексуальной сфере) носят извращённый характер противоречат физиологическим, социальным или этическим нормам.»

Его отец делал что-то, что противоречит этическим нормам. При этом, он еще и убивал. Мать не верила в это, но зато верили все вокруг — соседи, одноклассники, учителя. Директор школы посоветовал матери перевести его на домашнее обучение. Иначе, дескать, он не может гарантировать его безопасность. Она послушалась, и теперь он целыми днями сидел дома, читая приключенческие книжки и смотря по телевизору смешные фильмы про советских ментов.

На суд мать его не взяла. Заседание было закрытым, и детей туда не пускали. Домой она вернулась поздно вечером, и вот тогда он впервые увидел ее пьяной.

— Сыночек, родненький мой, как же так? — шептала она, качаясь, словно земля уходила из-под ее ног, и хватаясь руками за стенку. — Почему ему не поверили? Ведь не мог он никого убить, никогда не взял бы греха на душу. Он же руку на меня ни разу не поднял, все только целовал и ласковые словечки говорил… Сыночек, как такое могло быть?