— Ага, творческий беспорядок! — насмешливо проговорил Перченок. — А я думаю, гражданин Сигильдеев, что вы эти номера кому-то дали, так сказать, напрокат!

— Как? — переспросил мастер, и глаза его предательски забегали. — Как это напрокат? Я вас не понимаю, гражданин начальник… Я такого даже не знаю, чтобы напрокат…

— А по-моему, очень даже понимаете, Сигильдеев! И я вам советую признаться по-хорошему, признаться, пока не поздно, это будет учтено следствием!

— Правда, Сигильдеев, давай, признавайся! — поддержал коллегу Скопин. — Тебе же лучше будет!

Он все еще не понял, к чему ведет Перченок, но чувствовал, что начинается серьезная игра.

— Не в чем мне признаваться! — уныло бубнил мастер. — Не знаю, о чем вы таком говорите… не имею представления… Номера эти где-то у меня тут, в мастерской… Я их найду, дайте только срок… К завтрему обязательно найду…

— Вот как? — Перченок сурово взглянул на него. — Если так, Сигильдеев, то я сейчас вызову бригаду криминалистов, и они тут каждую щепочку перевернут и найдут номера, если они, конечно, тут есть. Ну, а если не найдут — сами понимаете, Сигильдеев, момент для добровольного признания будет уже упущен, и вам не придется рассчитывать ни на какие послабления!

— Я не знаю, о чем вы говорите… — бормотал мастер.

— Так вы сказали, Сигильдеев, — вдруг смягчился капитан, — вы сказали, что к завтрашнему дню найдете эти номера?

— Найду, — оживился Сигильдеев. — Непременно найду! Раз сказал, что найду, значит…

— Ага! — Глаза капитана заблестели, как у кота, закогтившего мышь. — Значит, он должен вернуть номера сегодня!

— Кто он? Почему вернуть? — замялся мастер. — Не знаю, о чем это вы говорите…

— Вот тут вы правы, Сигильдеев! — Перченок повысил голос. — Вы действительно не знаете, в какое серьезное дело влипли! Здесь ведь не какая-то мелкая афера с номерами, здесь дело об убийстве! Сами понимаете, Сигильдеев, какой вам срок светит!

— Убийство? — Мастер заметно побледнел. — Почему убийство? Какое убийство? Он ничего мне не говорил…

Почувствовав, что выболтал лишнее, Сигильдеев испуганно замолчал.

— Конечно, он вам не говорил! — гремел капитан Перченок. — Еще бы он вам сказал: знаешь, Сигильдеев, я на машине с твоими номерами на мокрое дело поеду! Но от этого, Сигильдеев, ваша вина не становится меньше! Вы, Сигильдеев, — соучастник убийства, а это знаете, какая статья? Знаете, какой срок?

Сигильдеев охнул и сел на удачно подвернувшийся ящик.

— Убийство… — бормотал он невнятно. — На это я не соглашался… На это я не подписывался…

— Ну, так признайтесь, Сигильдеев! — продолжал наступление капитан. — Признайтесь, облегчите свою совесть, а заодно и свою участь! Суд это непременно учтет!

— Да, лучше признавайся, Сигильдеев! — поддержал коллегу Скопин. — Признавайся, а не то…

— Да… — уныло проговорил мастер. — Я признаю… Я иногда давал номера с тех машин, которые ремонтировал… Давал их попользоваться разным людям…

— За деньги?

— Нет… никаких денег… по дружбе…

— Не надо песен, Сигильдеев! По дружбе! — передразнил Перченок мастера. — Ни за что не поверю, что вы рисковали бесплатно! Не похожи вы, Сигильдеев, на такого лоха, чтобы вот так, бесплатно своей шкурой рисковать!

— А если и за деньги? — вскинулся мастер. — Сейчас же честным трудом не проживешь! Тут тебе и налоги, тут тебе и проверяющим всяким заплати, и бандиты своего требуют… Простому человеку никак не выкрутиться, все его норовят обобрать!

— Вы же понимали, Сигильдеев, что те люди, которым вы давали эти номера, намерены использовать их в преступных целях! — сурово рокотал голос Перченка. — Вы понимали, Сигильдеев, что являетесь пособником преступников?

— Я… не знал… я… не думал…

— Не изображайте из себя наивного простачка! Ну ладно, допустим, остальные эпизоды мы оставим на вашей совести, меня больше всего интересует, кому вы дали номер от этого белого «Ниссана»? Номер ОПА-835?

— Человеку одному дал…

— Понятно, что не крокодилу! А что за человек? И когда он должен будет вернуть вам этот номер?

— Человек такой… обыкновенный… — мямлил Сигильдеев, — а когда вернет — я не знаю…

— Не верю! — перебил его Перченок. — У вас с этим «обыкновенным человеком» наверняка давние доверительные отношения, вы ему неоднократно давали на время номера, и он их вам каждый раз возвращал, иначе у вас были бы неприятности. Так когда он должен вернуть номера от «Ниссана»?

— Не знаю… — пробормотал мастер и воровато оглянулся на настенные часы.

— А я думаю, что знаете! — неожиданно спокойно проговорил Перченок. — Вы сказали, что к завтрашнему дню найдете номера — значит, тот человек должен вернуть их сегодня. Больше того, Сигильдеев, вы явно торопитесь и сейчас посмотрели на часы — значит, он придет очень скоро… Говорите, Сигильдеев, когда — это ваш последний шанс смягчить свою участь!

— Через полтора часа… — пробормотал Сигильдеев и закрыл рот рукой. — Ой, что же я сделал… Это же такой страшный человек…

— Вы все правильно сделали, Сигильдеев, — заверил его Перченок и достал телефон, чтобы связаться со своим начальством и срочно вызвать на улицу Тракториста Кучерявого группу захвата.

Уже через час оперативники прибыли в мастерскую. Капитан Перченок переговорил с их командиром, и бойцов расставили в скрытных местах по периметру. Коля Скопин присоединился к ним. Сам Перченок, вполне безобидно выглядевший в своем помятом штатском костюме, остался в мастерской и разговаривал с Сигильдеевым, изображая рядового автовладельца, который привез в ремонт свою машину. Кстати, Сигильдеев, осмотрев автомобиль капитана, нашел в нем много неисправностей, нуждающихся в срочном устранении.

На одежду Перченка прикрепили незаметный микрофон, чтобы он мог связаться с группой захвата и вызвать ее в нужный момент. Сигналом для штурма были слова «А это что такое?».

Прошло полтора часа. Сигильдеев заметно нервничал, Перченок тоже чувствовал себя неуютно.

— Вы ничего не перепутали, Сигильдеев? — проговорил капитан, взглянув на стрелки часов. — Он точно назвал вам время? Смотрите, если вы ввели нас в заблуждение…

— Точно, точно! — заверил его мастер и вдруг уставился на ворота мастерской.

В воротах появился невзрачный мужичок средних лет, в приплюснутой кепке и пиджаке, пошитом во времена развитого социализма. В руке мужичок держал большую матерчатую сумку, из которой торчал уголок белого металлического предмета.

Мужичок, войдя со света в полутьму мастерской, растерянно оглядывался по сторонам.

— А это что такое? — удивленно проговорил капитан Перченок, в каком-то умственном помутнении забыв, что именно эти слова являются сигналом для штурма опергруппы.