До приезда Матиаса мы не нашли лучшего занятия, чем доиграть ту самую сцену в офисе. Только теперь в самом спокойном месте на свете, где нам никто бы не смог помешать, — в квартире Брандта. Инициатором снова стала я. И пусть на мне не было костюма со строгой юбкой и соблазнительных чулок, только скромные голубые джинсы и лёгкий белый свитерок с крупными чёрными полосками. Я точно также присела на подоконник, у которого мы в ожидании выглядывали в окно на площадку перед домом, и точно также начала:

— Вы знаете, господин Брандт…

— У вас какой-то вопрос ко мне? — Вальтер совсем близко-близко.

— У меня к вам важное дело, — совсем шёпотом сказала я, чувственно обняв за широкую спину. Мой любимый мужчина в долгу не остался и с удовольствием сделал то, что тогда легко, в секунду расстроила Лаврецкая своим появлением.

Казалось, мы оба привыкли к одним только поцелуям, жарким и ненасытным, но легче от этого не становилось ни мне, ни, без сомнения, Вальтеру. С другой стороны, я была рада этой серьёзности и тому, что Брандт, как взрослый мужчина, с пониманием относится ко мне и не торопит события. Но что и говорить, сама я бы уже всё отдала, только бы поскорее раздеть его! Чёртова женская природа!

Мы снова нехотя буквально расцепились друг от друга, и Вальтер всмотрелся в окно.

— Кажется, он едет. Да, точно.

— Ой, — я, краснея, отошла от подоконника и поспешила в ванную комнату со словами: — Пойду быстренько приведу себя в порядок.

В зеркале я снова увидела ту самую взволнованную Риту с чуть заметным румянцем на щеках и растерянным взглядом. Но сейчас я сильнее той Риты, я невозвратно становлюсь другой. Сейчас меня всего лишь кололо волнение перед новым знакомством.

Я поправила причёску, чуть накрасила губы любимой матовой помадой, тронула пальцами небольшие серьги из красного золота с переливающимися маленькими изумрудами. Первый подарок от Вальтера, очень неожиданный и не сразу принятый, сейчас ещё больше подчёркивал блеск глаз.

Пару дней назад мы смотрели фильм, где героиня носила похожие серьги, и я рассказала безо всякой задней мысли простую историю. Когда мне было лет пять, мама купила мне дешёвые серёжки с зелёными камушками. Я знала, что это — никакие не драгоценности, но они так красиво переливались на солнце, что мне было всё равно безделушка это или великая ценность. Они уже стали для меня такими.

Серьги всегда были со мной: на всех утренниках в детском саду и даже на даче, где я и потеряла одну. Горе моё казалось безутешным. Мама со следующей же зарплаты купила мне другие, но, казалось, что эти новые, не такие яркие, не такие красивые, не такие дорогие моему детскому сердцу. Откуда взялась столь большая привязанность именно к тем побрякушкам, до сих пор не ясно.

Тогда Вальтер поинтересовался, — и я тогда не придала этому никакого значения — появились ли у меня похожие украшения. Быть может, уже с первого заработка получилось побаловать себя настоящими камнями. Увы. Те серьги давно забылись, и только после сцены из фильма, всплыли воспоминания про слабость к мерцанию изумрудов.

Если бы я знала наперёд, что уже следующим вечером Вальтер подарит мне небольшую коробочку, в которой пряталась изумительная золотая прелесть с переливающимися на вечернем солнце зелёными камнями, ни за что бы не поделилась глупой историей!

Вечные мои спутники — смятение и смущение — не позволили сразу принять подарок от мужчины и даже отреагировать должным образом: запищать от восторга и броситься в объятья Вальтеру.

Вместо этого я, хлопая ресницами и с осторожностью держа коробочку на ладони, не знала, что и говорить.

— Рита, это тебе, — с улыбкой тихо сказал Брандт, когда я подняла на него взгляд.

Уже следующим утром Вальтер получил очередную порцию глупости. Накануне я с удивлением разузнала, сколько стоят такие серьги в известных ювелирных магазинах. Мне не терпелось выяснить сумму, которую Вальтер потратил из-за меня. Хуже того, вдруг он подумал, та история из детства — самый топорный намёк на недешёвый подарок.

Всё, с чем я напала на Брандта с самого утра было обвинение: «Это же очень дорого!»

Тогда Вальтер, вздохнув и поняв, что другим способом меня не унять, взял в руки телефон и что-то набрал. Ещё секунда и он повернул экран. Это был калькулятор, который показывал число «733».

— Стоимость в евро, — с улыбкой сказал Брандт и тут же рассмеялся: — Если ты сейчас скажешь, что всё стало, наоборот, слишком дёшево, я ничуть не удивлюсь и приму это.

— Нет, — я помотала головой, — это всё равно очень много. И я никогда не смогу подарить тебе что-то в ответ… В смысле, не никогда, а в ближайшее время. Ты ставишь меня в неловкое положение, Вальтер, понимаешь?

— Иди ко мне, — он обнял меня, — ты ведь уже даришь самое главное…

Немецкая пунктуальность, как она есть — ровно в семь вечера раздался звонок в дверь, пусть Дора когда-то и сказала про Матиаса: «Непонятно, как его в Германии держат, абсолютно безалаберный!».

Вальтер отправился открывать, а я снова разволновалась перед неизвестностью и знакомством с новыми людьми. Вроде бы там, в ванной, смотря на своё отражение, убедила себя: я — девушка Вальтера, мы на равных. Ведь даже на работе до сих пор не могла осознать, что теперь я — полноценный сотрудник компании — не стажёр, не практикант более. А бумажки… Совсем скоро будут!

Зарплата позволила смотреть на цены теперь совсем по-другому и начала отдалять от Лолы, которая попала в незавидное положение с Димкой. Они-таки нашли квартиру рядом с его работой, но месячная стоимость однушки съедала больше половины совместного бюджета. Пару раз подруга попросила одолжить деньги, и я, конечно, с готовностью помогла ей. Всё чаще наши посиделки с ней превращались в тяжёлый разговор о тяжёлых временах, (которых я больше не знала). Как стыдно мне было говорить Лоле, что я не смотрю на ценники, когда она жаловалась на «полкорзинки за почти тыщу!» и спрашивала меня, где можно найти продукты подешевле.

Сегодня вечером я оказалась в обществе, в неформальной обстановке с совсем другими людьми, в разговоре с которыми мне будет тоже не просто, но в обратную сторону. Я ушла из старого мира, не успев освоиться в новом.

Хуже того, моё воображение не щадило меня, рисуя спутницу Матиаса как невероятной красоты длинноволосую брюнетку с пухлыми яркими губами. Она — непременно обладательница шикарной фигуры: большая грудь, тонкая талия и бразильская попа. При том, что самого немца я до сих пор не видела.

— Матиас, ты болван! Мы же забыли оливки! Вальтер, есть у тебя? Привет-привет! — я услышала давно знакомый, капризный высокий голос, и мне стало совсем не по себе.

Через пару мгновений я увижу тот самый насмешливый взгляд и улыбочку-ухмылку. Лучше бы пришла бразильская попа!

— Этого мужчину не изменить! — Дора продолжала весело журить Матиаса за забывчивость.

Что мне делать? Стоять здесь или выйти к ним? Что там пишут в книгах по этикету? А они читали эти книги?