Эридианцы предлагают встретиться.

Я разжимаю пальцы, и модель свободно дрейфует по отсеку. Учитывая прочность ксенонита, можно не переживать, что она попортится при случайном ударе. Надо ли соглашаться? Ведь я должен спасать планету. При всей уникальности встречи с разумными инопланетянами, стоит ли ради нее рисковать всем?

Эридианцы хорошо изучили астрофагов. По крайней мере, с успехом используют в качестве источника энергии. И, по-моему, они пытаются сказать, будто прибыли сюда по той же причине, что и я. А может, ребята владеют неизвестной мне информацией? И у них даже есть решение, которое я так отчаянно ищу? Они кажутся довольно дружелюбными.

И все же это космический аналог ситуации, когда незнакомец предлагает ребенку конфетку. Я хочу конфетку (информацию), но не знаю этого человека.

Какой у меня выбор? Игнорировать приглашение? Я бы мог продолжить заниматься своими делами, словно рядом нет никаких инопланетян. Наверняка эридианцы боятся меня увидеть не меньше, чем я их. Думаю, они попытаются продолжить общение и вряд ли планируют нападать.

Или планируют? Откуда ж я знаю. Нет, это же элементарно! Сначала нам нужно поговорить. Если у эридианцев есть хоть какая-то, даже самая незначительная, информация об астрофагах, тогда встреча имеет смысл. Да, я осознаю степень риска, но сама миссия «Аве Мария» – один большой риск.

Ладно. Как бы я поступил на их месте? Я эридианец. И хочу построить туннель, ведущий к странному кораблю землян. Но я не знаю, из чего сделан его корпус. Как добиться плотной, герметичной стыковки? Мое знание ксенонита бесспорно, но я понятия не имею, как соединить его с «земляниуом» или из чего там сделан их корабль? Я отправил землянину ксенонитовые модели. Теперь он знает, что есть у меня. Но я до сих пор не знаю, что есть у него.

Нужно послать эридианцам кусочек корпуса «Аве Марии»! И объяснить, что это образец корпуса моего корабля.

– Решено, – говорю я, обращаясь к самому себе.

Не знаю, хорошая ли это идея или, наоборот, кошмарная, но я собираюсь отколоть кусочек от корпуса «Аве Марии». Хватаю набор инструментов для внекорабельных работ. Я его давно обнаружил в лаборатории, в ящике 17Е. Инструменты вставлены в специальный пояс, который крепится к скафандру. Стратт с командой постарались, чтобы экипаж имел под рукой все необходимое на случай ремонта корпуса. Обычно такими работами занималась Илюхина, но ее больше нет.

Неожиданно вспоминаю: Илюхина была нашим бортинженером, нашей феей с гаечным ключом. Что ж, теперь ее место займу я. Забираюсь в скафандр и выхожу за борт. Снова. Постоянное мотание туда-сюда немного утомляет. Надеюсь, задумка с туннелем сработает. Поочередно перестегивая фалы, медленно продвигаюсь вдоль корпуса. В голове тем временем крутятся мысли… А какой, собственно, смысл строить туннель? Вряд ли эридианская окружающая среда пригодна для людей. Мы не можем просто соединить оба корабля туннелем и пожать друг другу руки. Скорее всего, там тонны аммиака. К тому же нельзя забывать о высокой температуре. Оба цилиндра обжигали, когда я брал их в руки.

Путем несложных расчетов выясняю: во время сорокаминутного путешествия к борту «Аве Марии» первый цилиндр потерял порядка 100 градусов Цельсия, а то и больше (в зависимости от его температуры в момент запуска от эридианского корабля). Достигнув моего корабля, капсулы все еще оставались горячими. Значит, при старте они были по-настоящему раскалены до температуры, которая… на порядок выше точки кипения воды.

Знаю, не стоит увлекаться гипотезами, но, елки-палки, я ученый, а это инопланетяне. И я буду строить гипотезы! Вопрос: температура окружающей среды у эридианцев выше, чем точка кипения воды? Если да, значит, я прав! Зона обитаемости – полная чушь! Вода в жидкой фазе необязательна для возникновения жизни!

Да, я должен озаботиться «первым контактом с разумными инопланетянами» и «спасением человечества». Но, черт возьми, могу же я буквально пару минут насладиться тем, что оказался прав, хотя никто мне тогда не поверил!

А вот и подходящий участок корпуса. Я позади обитаемого отсека, в котором поддерживается давление, и гораздо дальше той части, где корпус начинает расширяться. Судя по моим расчетам, я сейчас около пустого топливного бака, в котором ранее были астрофаги. Если пробить корпус здесь, по идее это не возымеет последствий.

Я беру молоток и стамеску. Не самый изящный способ, но больше ничего в голову не приходит. Я прислоняю стамеску под углом к корпусу и немного стучу по ней молотком. Тут же появляется небольшая вмятина. Вскоре я пробиваю верхний слой обшивки.

С помощью молотка и стамески вырезаю из корпуса шестидюймовый кружок. Внутри проложен еще какой-то материал. Я чувствую, как в него упирается стамеска. Наверное, изоляция. Пытаюсь поддеть стамеской кружок, чтобы извлечь его из корпуса. Внутренний слой держит крепко, но потом вдруг поддается, и образец корпуса выстреливает в космос.

– Черт!!!

Прыгаю за ним и успеваю схватить кружок за миг до того, как мой страховочный фал натягивается до отказа. Делаю глубокий вдох, понимая, как глупо себя повел, и потихонечку подтягиваюсь вдоль фала к кораблю. Глядя на кружок, замечаю, что с внутренней стороны к нему прилегает легкий вспененный материал. Наверное, пенопласт. Или нечто более сложное.

– Надеюсь, ребята, вы все видели. Больше я этот трюк повторять не собираюсь, – говорю я и бросаю образец корпуса в сторону «Объекта А».

Поскольку я проделал все прямо перед эридианцами, они догадались, что я посылаю им образец корпуса. Надеюсь, этого хватит для воплощения их задумки. Я даже не знаю, хотели ли эридианцы получить мой образец, нужен ли он им. А вдруг они сейчас пялятся в свои экраны и бормочут: «Вот идиот! Неужели он проткнул корпус своего корабля? Зачем?!»

Я остаюсь за бортом и наблюдаю, как в лучах тау-света кувыркается кусочек обшивки. Многорукий робот на корпусе «Объекта А» скользит вдоль рельсов, готовясь принять посылку. Затем, выбрав позицию, замирает и, когда образец оказывается в зоне досягаемости, ловит его точным движением.

А потом, клянусь богом, машет мне! Машет одним из своих манипуляторов! Я машу в ответ. Он тоже машет. Так, ладно, это может продолжаться весь день. Я удаляюсь в шлюзовую камеру. Ваш ход, ребята.

* * *

Они не выходят на связь слишком долго, и мне становится тоскливо. Обалдеть! Я торчу на борту космического корабля в системе Тау Кита, дожидаясь, когда мои новые знакомые, разумные инопланетяне, продолжат наш диалог… и скучаю. Люди обладают потрясающим свойством адаптироваться к необычным явлениям и воспринимать их как обычные.

Изучаю панель управления радаром, пытаясь понять, какие еще в ней заложены функции. Покопавшись в настройках конфигурации, наконец обнаруживаю искомое: параметры сигнала об опасном сближении. Сейчас значение выставлено на 100 километров. Достаточно разумно. Расстояния между объектами в космосе насчитывают миллионы километров. Или хотя бы десятки тысяч. И если вдруг какой-нибудь камень окажется в пределах сотни километров от вас, это серьезная проблема.