Тео ничего не ответил.

- “Вы знаете десятую заповедь?”

Тео сто раз читал ее в церкви в Калькутте. Даже с приставленным ножом к яйцам, он без труда вспомнил об этом. - “Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни чего-либо, принадлежащего ближнему твоему.”

- Очевидно, это относится и к его дочери. Вы нарушили закон Божий, и вы виновны в блуде.”

- “И клянусь честью, больше он этого не сделает” - проворчал Клейпол. Он напряг свою руку. Тео закрыл глаза. Нож, казалось, пульсировал на его натянутой коже.

“Нет, - сказал священник, - это моя месть, говорит Господь. - Мы подчиняемся законам, а не прихотям людей, как бы ни были оправданы их возмущения. Наказание за блуд - позорный столб, добрый человек Клейпол.”

Глаза Клейпола загорелись. Он смотрел на священника с черной ненавистью. На какое-то долгое мгновение, показавшееся ему вечностью, Тео испугался, что Клейпол кастрирует его назло священнику. Он увидел, что Абигейл наблюдает за ним из толпы, крепко удерживаемая своим братом. Ее глаза наполнились слезами, но она ничего не сказала. Это не поможет делу Тео.

С ворчанием, Клейпол отвел нож. Облегчение захлестнуло Тео с такой силой, что он подумал, что его сейчас стошнит.

- Блаженны милостивые, - сказал священник. - Я оставляю вас проследить за тем, чтобы ваша дочь была должным образом наказана, ибо отец - глава своего дома, как Христос - отец Церкви.”

Клейпол бросил на дочь убийственный взгляд, заставивший Тео испугаться за ее жизнь.

- Блудника я приговариваю его стоять у позорного столба во время богослужения с пригвожденными ушами. После этого он должен быть заклеймен на обеих щеках буквой "Ф", как блудник, чтобы весь мир знал его преступление и его характер.”

Мужчины побежали вперед из толпы. Они подняли Тео и наполовину понесли, наполовину потащили его к позорному столбу. Тео помнил его с того самого дня, как прибыл в Вефиль - высокий столб с платформой около шести футов, на которой мог стоять преступник, и перекладина наверху с отверстиями, чтобы зафиксировать его руки и голову. Он вырисовывался на фоне неба, как крест, готовый к распятию.

Была некоторая задержка, когда принесли лестницу. Пока жители деревни толкались, Тео вдруг услышал злобный голос в своем ухе. - “Не думай, что ты так легко избежал правосудия, - прошипел Клейпол. - “После церкви тебя забросают отбросами. Вполне возможно, что несколько камней будут брошены по ошибке. Хорошо нацеленный камень между глаз будет последним, что ты когда-либо узнаешь. Я похороню тебя, и единственное, о чем я сожалею, - это то, что ты не увидишь, что я сделаю с моей дочерью - шлюхой.”

Появилась лестница. Тео был вынужден подняться на платформу, подталкиваемый вилами. Доски были старые и хорошо утоптанные, с широким пятном, похожим на засохшую кровь. В раме стояли две перекрещенные доски с отверстиями для шеи и запястий Тео.

Подошел судебный пристав. Он зажал голову и руки Тео между двумя досками. Ему передали молоток и гвозди. Тео корчился и извивался, но не мог сдвинуться с места. Пристав приставил гвозди к его ушам и вонзил их в дерево одним мясистым ударом за раз. Тео слишком устал, чтобы кричать. Кровь текла из его ушей, стекая по позорному столбу и капая на доски. Боль была такой невыносимой, что он чуть не потерял сознание.

Потом горожане пошли в церковь, и Тео остался один.

Позорный столб был установлен на такой высоте, что он не мог ни встать на колени, ни стоять, но был вынужден оставаться согнутым в неуклюжей сутулости. Вскоре его спина была в агонии. Тяжелая доска давила ему на шею и мешала дышать. Последнее обещание Клейпола эхом отдавалось в его ушах. Все, о чем он мог думать, - это Абигейл. Ему вообще не следовало ходить на пруд Шоу. Он должен был знать, что сделает ее отец, если их обнаружат.

Минуты тянулись незаметно. Он и не подозревал, что время может идти так медленно. Церковный колокол пробил четверть часа, и он чуть не сошел с ума, ожидая следующего удара. Прошел час, потом еще два. Как долго длилась церковная служба в этом месте?

Но чего же ему еще ждать? Пока он оставался у позорного столба, его мучила боль. Когда служба закончится, его забросают мусором. У Клейпола будет шанс убить его метким камнем - и даже если он этого не сделает, это не будет концом испытания. Они снимут его с позорного столба, отрывая мочки ушей и оставляя их прибитыми к дереву, а затем выжгут букву " Ф " на его щеках. Он будет искалечен навсегда.

Как долго это будет продолжаться? Неужели Клейпол когда-нибудь позволит ему покинуть Вефиль живым?

С церковной колокольни слетела ворона и приземлилась на перекладину, удерживавшую его. Он услышал хлопанье крыльев, когда она чистила свои перья над его плечом.

Резкий укол боли заставил его вскрикнуть. Птица прыгнула ему на голову, и ее когти впились в череп. Тео охватила паника. Он топал ногами по помосту и размахивал руками, насколько позволял позорный столб. Он ревел, как бык.

Птица улетела и села на дерево. Но она вернулось. Тео снова закричал и дернулся, но на этот раз птица не была так испугана. Она отступила к краю платформы, наблюдая за Тео своими черными глазами-бусинками.

А что, если она клюнет его в глаза?

Колокольчик зазвонил снова, так внезапно, что птица с пронзительным криком взмыла в воздух. Дверь церкви открылась. Прихожане выстроились шеренгой и образовали полукруг вокруг позорного столба. Некоторые исчезали по домам и возвращались с ведрами навоза, гнилыми фруктами и кухонными объедками. В толпе Тео увидел, как Клейпол наклонился и поднял с дороги большой круглый камень. Он взвесил его в руке, как артиллерист взвешивает пушечное ядро. Он злобно посмотрел на Тео и провел пальцем по собственному горлу.

Проповедник обратился к жителям деревни, подробно описывая преступления Тео. Тео оглядел толпу в поисках Абигейл, но не увидел ее. По крайней мере, она будет избавлена от того, чтобы быть свидетелем его мучений.

Яйцо попало ему в щеку и взорвалось прямо на лице. Кусочки скорлупы и желтка