приклада и застряло. Тео выдернул его, перевернул мушкет и ударил индейца дубинкой по лицу.

Прежде чем его враг успел подняться, Тео побежал в лес, неся мушкет с томагавком, все еще торчащим в нем. Пули летели сквозь деревья, выбивая из стволов тучи осколков. Его видели. Он бежал, извиваясь и петляя через густой лес. Выстрелы стихли.

Их место заняли крики и топот бегущих ног. Индейцы следовали за ним - и как бы быстро он ни бежал, они были быстрее. Они двигались по лесу, как волки. Мушкет придавил его к земле. Он бросил его и продолжал бежать, хотя теперь был совершенно беззащитен. Оглянувшись назад, он увидел людей, идущих за ним по пятам. Стрела пролетела мимо его плеча и застряла в стволе дерева рядом с ним.

Он снова начал сворачивать, так что они не могли точно прицелиться. Это еще больше замедлило его движение, когда он продирался сквозь густой подлесок. Индейцы рассыпались веером, выбирая более легкие способы окружить его.

Тео нашел след какого-то животного. Он была узким, но наконец он смог вытянуть ноги и бежать во весь опор. Он оглянулся, надеясь, что его преследователи отстали на некоторое расстояние. К своему ужасу, он увидел, что один из индейцев идет по тому же следу и быстро приближается. В одной руке он размахивал томагавком, а в другой - ножом для скальпирования.

Тео опустил голову и бросился бежать изо всех сил. Его нога приземлилась в кучу листьев, разбросанных по тропинке. Он шагнул вперед и…

Что-то сжалось вокруг его лодыжки, так сильно и внезапно, что он упал лицом вниз на лесную подстилку. Он брыкался, пытаясь освободиться, но не мог вырваться. Его нога висела в петле примерно в футе от земли. Петля была подвешена к молодому деревцу, которое выросло из кучи листьев и теперь дрожало.

Он попал в ловушку охотника.

У него все еще был нож, и он мог бы освободиться. Но у него не было времени. Индеец, увидев, что его цель пала, с торжествующим возгласом бросился вперед. Тео ничего не мог поделать. Индеец встал над ним и поднял свой томагавк для смертельного удара.

Слова Бервелла эхом отдавались в голове Тео. - Что бы ты ни делал, не дай им поймать тебя живым.”

С оглушительным треском тело индейца рванулось вперед, когда пуля попала ему между лопаток. Тео резко обернулся. Капрал стоял на коленях между двумя деревьями, в дюжине шагов от него, с мушкетом на плече.

Тео наклонился и стал возиться с силком, пытаясь высвободить ногу.

- Дай мне твой нож, - попросил он капрала. Но капрал лихорадочно перезаряжал оружие. Все новые индейцы приближались, крадучись пробираясь через лес. Они образовали кольцо вокруг Тео и капрала, сжавшись еще плотнее.

Капрал начал паниковать. Он переводил мушкет от одного человека к другому, пытаясь прицелиться. Он не мог перестрелять их всех.

- “Еще один шаг, и я выстрелю, - крикнул он.

Индейцы не колебались ни секунды. Капрал прицелился из мушкета в ближайшего, широкогрудого мужчину с гордым лицом и множеством перьев, свисающих с единственной пряди его волос. Он был совершенно гол, если не считать набедренной повязки. Его голова была выбрита, за исключением одной пряди волос, и выкрашена в красный цвет до самых глаз. Он подошел к дулу ружья и даже не вздрогнул.

Капрал взглянул на Тео. Но Тео все еще был пойман в ловушку и ничем не мог ему помочь. С криком отчаяния солдат перевернул мушкет и сунул дуло в рот. Оружие было таким длинным, что ему пришлось схватить палку, чтобы дотянуться до спускового крючка и нажать на него.

Индейцы собрались вокруг трупа и осмотрели его. Последовал гневный обмен репликами. По их жестам Тео понял, что они расстроены тем, что пуля снесла капралу череп, испортив их трофей.

У них все еще был Тео. Они поставили над ним стражу и оставили его в ловушке, а сами вернулись на дорогу. Он не осмеливался взглянуть на своего похитителя. Каждое мгновение тянулось как вечность, пока он ждал прикосновения стали к своей голове. Все несчастья его короткой жизни пронеслись в голове, и он проклял судьбу, которая привела его сюда.

С дороги донеслись крики. Не все его товарищи погибли при первом нападении. Когда индейцы вернулись, у каждого на поясе висело по два-три свежих скальпа, с которых все еще капала кровь. Тео показалось, что он узнал в нескольких из них людей, с которыми делил палатку. Его вырвало прямо в кусты.

Они также привели пленника - человека из Истона по имени Гиббс. Тео недоумевал, почему они оставили в живых этого человека и его самого. Рассказы Бервелла предполагали множество возможностей, и все они были ужасны.

Индейцы освободили Тео из ловушки, но связали ему руки. Они положили ему между рук ветку, похожую на вращающийся вертел. То же самое они сделали и с Гиббсом. Взяв по одному человеку с каждой стороны от пленников за концы шестов, они направились в лес.

Чандернагор, Индия

1756

Констанция решила, что город и так достаточно хорош. Почти зеркальное отражение Калькутты, он был построен французами примерно в двадцати милях вверх по реке от английского города. Как и его двойник, он раскинулся за поворотом реки Хугли. Он мог похвастаться внушительными кирпичными особняками, обширными складами, высокими шпилями церквей и крепостью со множеством пушек - всем необходимым для европейской цивилизации.

Но это было совсем не похоже на Калькутту, какой она ее знала. А может быть, это она была другой. То, чего она раньше почти не замечала, теперь приводило ее в отчаяние - вонь грязи и человеческих испражнений; жара; насекомые, которые ползали по каждой крошке пищи и не давали ей спать по ночам; пустые слова и скучные банальности, которые считались предметом разговоров во французском обществе. Она двигалась сквозь него в каком-то оцепенении. Ее корсет всегда казался слишком тугим, как бы она его ни ослабляла. Она изо всех сил пыталась дышать, как будто крик был пойман в ловушку внутри нее.

Она жила с Ласко, французским капитаном, который спас ее из лагеря наваба. Она была в долгу перед ним - и ей больше некуда было идти. Она отплатила ему тем же, чем женщины всегда платили мужчинам. Она старалась выглядеть как можно красивее и позволяла