мочи. - “Я не мог не заметить, как ты смотришь на лес. Почти как человек, собирающийся покинуть нас.”

Тео постарался, чтобы на его лице не отразилось чувство вины. На самом деле он думал об Абигейл, гадая, когда же ему удастся ускользнуть от этой компании и вернуться обратно в Вефиль.

Капрал сосредоточился на своем деле. - “У тебя ведь есть та милая, которую ты оставил, не так ли? Должно быть, это нечто такое, за что стоит принять такое наказание.”

Тео кивнул.

- “Я говорю это только на тот случай, если ты забыл, что теперь служишь в армии. Уйти - это не значит просто уйти. Это называется дезертирством, и наказание за это делает позорный столб похожим на удар по щеке. Ты понимаешь?”

Он застегнулся и вернулся к костру. Он расставил дополнительных часовых вокруг лагеря и дважды заглянул в палатку Тео, прежде чем погасить фонарь.

Они шли еще три дня. Погода становилась все холоднее. Листья уже начали становиться оранжевыми. Тео постоянно думал об Абигейл- что бы сделал с ней Клейпол? - но у него не было никаких шансов спастись. После Индии он думал, что покончил с военной службой, но теперь у него не было выбора. Во время марша капрал следил за тем, чтобы вокруг Тео всегда были люди; по вечерам он устраивал показательные пикеты.

На третий вечер Тео почувствовал что-то необычное. Поблизости не было ни одной деревни, где капитан мог бы остановиться, даже фермы. Они вместе разбили лагерь на лесной поляне. Капрал провел больше времени, чем обычно, выставляя часовых, и, казалось, был больше озабочен тем, что находилось за пределами лагеря, чем людьми внутри него.

- “В этих краях живут индейцы, - объяснил он, сидя у костра и затачивая свой штык.

- Они настроены враждебно? - Спросил Тео.

Из точильного камня посыпались искры. - Кто-то с нами, а кто-то с лягушатниками. Иногда вы не заметите разницы, пока не почувствуете прикосновение их стали, разрезающей ваш скальп.”

Тео вздрогнул. Лес казался еще темнее, чем прежде.

“Ты когда-нибудь сражался с индейцами? - спросил Тео один из мужчин. Это был сын фермера по имени Бервелл, с грубыми руками и уже отросшей бородой.

- Только в Индии. Они сражаются на слонах.”

Затем последовала недоверчивая дискуссия о слонах. Люди, сидевшие вокруг костра, не могли себе этого представить. Но у Бервелла была своя точка зрения.

- Индейцы на слонах, я думаю, вы услышите, как они идут через лес.”

Тео вспомнил шум, который он слышал в саду Перрина, грохот барабанов, слонов и боевые кличи, которые оглашали индийскую армию. - “Их можно услышать где угодно.”

- Наши индейцы совсем не такие. Они двигаются по лесу, как призраки, и все, что вы заметите, - это странное покалывание в затылке. Пока они не захотят, чтобы их видели.”

Вокруг костра послышался одобрительный ропот. - Только не позволяйте им взять вас в плен, - продолжал Бервелл. Они снимут с тебя скальп живьем и даже не потрудятся всадить в тебя пулю, чтобы облегчить боль.”

- “А что такое "скальп"?- Спросил Тео.

- Это то, что они делают с теми, кого убивают. Они срезают тебе череп до костей, а потом снимают верхнюю часть головы - кожу, волосы и все остальное. Берут его в качестве трофея, доказательства убийства. Когда вы заходите в их деревни, то видите их десятки - иногда сотни - висящими на их палатках и длинных домах.”

- “Это звучит варварски, - сказал Тео.

Бервелл наклонился вперед. Отблески огня играли на его лице. - “Это еще не самое худшее. Один человек, о котором я слышал, индеец вскрыл ему грудь и вырезал сердце. Съел его прямо у него на глазах, когда он умирал. Говорят, что это дает им силу их врага.”

- Довольно, - сказал капрал. - Ты будешь мучить молодого мистера Кортни ночными кошмарами.”

В ту ночь Тео не снились кошмары. Он почти не спал. Каждый раз, когда он начинал засыпать, какой-нибудь новый шум из леса снова заставлял его просыпаться. Он лежал рядом с ножом. Когда один из его спутников вернулся с зова природы, Тео чуть не ударил его ножом в живот.

Когда забрезжил рассвет, облегчение Тео было лишь смягчено усталостью. Он пролил свой завтрак, возился с рюкзаком и постоянно спотыкался, пока они шли по дороге.

Хуже того, он оказался рядом с Бервеллом, у которого был неисчерпаемый запас историй о зверствах индейцев, которыми он делился в самых интимных подробностях. Обезглавливание, увечья, пытки и убийства - все это Бервелл рассказывал с диким наслаждением.

Внезапно Тео услышал порыв воздуха и звук, похожий на влажный поцелуй. Бервелл замолчал.

На какое-то мгновение Тео обрадовался облегчению от болтовни Бервелла. Затем он заметил стрелу, торчащую из горла Бервелла. Кровь фонтаном хлынула из раны.

Бервелл рухнул на землю. Залп мушкетного огня пронзил всю роту. Лошадь капитана встала на дыбы, и он упал на землю. Несколько человек уже лежали раненые. Стрела сорвала шляпу Тео с его головы.

Он не видел, кто на них напал. Мушкетные выстрелы, казалось, раздавались из кустов на обочине дороги, но там никого не было.

В этот момент кусты ожили. Это было прикрытие, замаскированное под естественный рост и скрывающее стоящих за ними людей. Индейцы с криками выскочили наружу, воспользовавшись полной неразберихой.

У колонны не было никаких шансов. Половина солдат несла дудки и барабаны; у остальных не было времени снять мушкеты, прежде чем они упали. Добровольцы в тылу, безоружные, держались ничуть не лучше. Некоторые застыли в шоке, разинув рты и глядя на индейцев, пока их не настигла пуля или стрела. Другие бежали вниз по дороге. Они не прошли и пятидесяти ярдов.

Тео подбежал к одному из павших солдат. Мушкет по-прежнему висел у него на плече, а ремень был спрятан под телом мужчины. Он перерезал ремень и схватил оружие.

Над ним стоял индеец с обнаженной грудью, разрисованный странными узорами, и грозно размахивал топором. Та часть мозга Тео, которая слушала рассказы Бервелла, определила его как томагавк. У него не было ни времени зарядить мушкет, ни времени даже подумать. Тео поднял ружье, как посох, а индеец опустил свой томагавк. Лезвие погрузилось в дерево