– Да что ты говоришь… – без тени любопытства протянул Слава. – Я про виноград.

– Ну да, – Эдик ничего не заметил и просто хвастался тем, как преотлично меня знает. – И после того случая аллергии не было! Похоже, тогда ягоды чем-то обработали – вот Светка и выступила индикатором. И про ноги не сочиняю. Думаю, это ее неосознанное проявление любви и доверия!

– Да что ты говоришь… – Слава даже интонацию не изменил. – То есть аллергии на виноград у нее все-таки нет?

Понимая, откуда мне слышатся нотки сарказма, решила вставить:

– Эдик, я недавно ноги на Дмитрия Алексеевича закидывала, когда мы после домика бытовых ужасов отсыпались. Но ты прав, я нашему менеджеру точно доверяю и даже немножечко люблю!

Не знала что лучше: слушать, как Слава издевается над ничего не ведающим Эдиком, или отойти к Тоне. Она сразу принималась хныкать и требовать утешения. Из-за угрызений совести я этой роли всячески избегала, но девушка не замечала мою отстраненность, в конце концов схватила меня за руку и усадила на край софы рядом с собой.

– Пусть они поболтают. Эд точно знает о тебе больше, чем успел узнать Слава за пару месяцев. Вы как тут вообще уживаетесь? – Ей не нужен был ответ – она жаждала поскорее перейти к важной для нее теме: – Скажи честно, он грустный ходит? Знаю, что по его лицу вообще ничего не определишь, но ты-то женщина – должна такое чувствовать!

Хорошая подруга сейчас соврала бы – дескать, бедный ее бывший, локти кусает, на стены лезет и постоянно посреди ночи порывается броситься к Тоньке, чтобы в последний раз разделить с ней страдания. Она права: если он даже переживает, то никто о том не догадается. Но наверняка я знаю одно: он скучает не по Илоне Ласковой, а по той замечательной Антонине Лаптевой, которую когда-то никто не знал и которая не играла на камеры. Именно это я и решила выразить, накрыв ее руку своей ладонью:

– Тоня, мне кажется, тебе нужно его забыть. Не представляю, что ты сейчас чувствуешь, но ты должна взять себя в руки и жить дальше.

– Жить дальше?! – она отреагировала слишком остро, но мгновенно сбавила тон и снова зашептала: – У него кто-то есть? Скажи честно, я выцарапаю ей глаза! Никому не позволю лезть в мою любовь!

Я неосознанно потерла веки и как можно неэмоциональнее повторила:

– Ты должна жить дальше, Тонь. Не знаю, есть кто-то у него или нет, но это ведь уже не имеет значения. Ты же такая красавица, что отбоя от поклонников не будет!

Она окончательно поникла, а ее речь теперь можно было только по губам разобрать:

– Дело ведь не в поклонниках, Свет. Ты просто не представляешь, какой он потрясающий. Он только с виду такой холодный, но если ему что-то важно – горы свернет. Только с такими парнями реально можно всю жизнь быть счастливой: он за обоих и про будущее подумает, и тебе проявляться мешать не станет, успокоит, когда нужно, с ума сведет и сам сойдет – ну про это ты в курсе, я ведь смотрела ваш эфир из чертового дома. Когда говорят про «каменную стену» – все на самом деле имеют в виду воду, которая только при необходимости собирается в лед, а все остальное время просто обволакивает тебя без единого острого угла. И в постели он…

– Достаточно! – слишком поздно перебила я. – Про это мне точно неинтересно знать. Зачем ты мне его рекламируешь?

– Не рекламирую, а ною, – пояснила она. – При всем моем обожании Эда, он даже вполовину не такой же классный. Хоть чуть-чуть бы в нем характера, я бы уже на нем отвлекалась…

– Эй! – заорала теперь я. – Ты что несешь?!

– Прости-прости, просто глупо пошутила, – она преданным щенком заглянула мне в глаза. – От горя совсем не соображаю.

Мне надоело ее утешать, я просто встала и пошла к ребятам, чтобы успеть напоследок обнять Эдика – у нас с ним и так мало времени, чтобы обменяться теплом. Но все-таки Тонька – не такой уж ангелочек, каким раньше мне казалась: она действительно не взялась за Эда только потому, что сама не хотела и он не нравился ей до такой степени, а ради победы готова утопить человека в грязи. Сначала делает – и сразу же чистосердечно и со слезами на глазах извиняется. Быть может, Слава, который знал ее гораздо лучше, утомился в первую очередь от этой черты?

Всячески изображая, что меня это не касается, я просто не затрагивала эту тему. В бунгало мы готовились к конкурсу, то есть полноценно перетирали жизни друг друга, а на улицу выходили, чтобы недолго позировать перед ближайшей камерой – необходимость, которая стоила мне каждый раз килограмма нервных клеток. Нет, Слава теперь не целовал меня по-настоящему – максимум, притягивал к себе и прикасался к уголку губ. Но меня страшно бесило даже это. Я не собиралась себе врать и уже давно призналась: он мне нравится, и Тоня абсолютно права в своей характеристике – Слава считался бы самым замечательным парнем, даже если бы не обладал внешней привлекательностью. Но у меня уже много лет сердце занято другим – и я не собиралась сдавать позиции. Однако беспричинно становилось очень обидно, когда на эти позиции и не претендовали.

Перед соревнованием мы волновались. На площадку пускали только по одному участнику, чтобы заранее не давать последним преимущества и возможности подготовиться. Из нашей пары я отправилась первой, чтобы поскорее сделать и избавиться от невыносимого тремора. После тура с домом осталось всего четыре команды, поэтому съемки не займут слишком много времени. Меня сначала завели в комнату и изложили краткие инструкции, но мы уже были введены в курс дела: прыгай и отвечай – делов-то? Но любое молчание или ответ в стиле «это вас не касается» или «не знаю» – автоматическое завершение конкурса. Ведущий посоветовал нести любой бред, если ничего в голову не приходит, а если успею придумать смешную шутку – еще лучше. Очки будут считать не по самим ответам. Но зрителям, разумеется, каждое вылетевшее слово интересно – и оно неизбежно отразится на будущей фанатской поддержке. На голову мне надели шлем с микрофоном и наушниками, наколенники показались лишними, но в целях полной безопасности меня снабдили и ими. Похоже, эксцессы на полосе препятствий, как и моя подвернутая нога, организаторов хоть чему-то научили – им нужно, чтобы было задорно, драйвово, но без