Воткнув в вонючую древесину, насколько удалось, свое мачете,привязал к нему лодку. Хотел, сразу видно, привычно приказать, но в последниймомент вспомнил о субординации и спросил Мазура:

– Кто здесь, кто на берегу?

– Я на берег, – сказал Мазур.

Взял в охапку сразу несколько стволов – СЕТМЕ, привезенныйиз столицы «гаранд», тот самый автомат, позволивший ему одолеть сопляка вкаюте, – выпрыгнул на берег. Стволов навалом, ч-черт, а вот магазинов кним – раз-два и обчелся, не обременяли себя боеприпасами господа леваки, нерассчитывали, что вместо легкой победы получат по морде...

Осторожно вошел в высокие, по грудь, заросли ломких, сочныхкустов. Главное было – не напороться на змею, в багаже есть надежная сыворотка,но сейчас, когда вот-вот может налететь погоня, змеиный укус как нельзя болеенекстати...

Словно бы плыл по грудь в зеленом буйстве здешнихисполинских сорняков. Найдя хорошую позицию, примостил испанскую трещотку насуку, аккуратно прислонив две другие к стволу. В отличие от парохода, сельва –идеальнейшее место для засады.

Довольно долго ничего не происходило. Минут десять он стоялв напряженной позе. Потом с Уакалеры донесся явственный стук мотора – судя позвуку, монотонному гуденью, перемежавшемуся чиханием и треском, догонявшие шлина большой скорости хитрыми зигзагами, уворачиваясь от коряг. Опыта в здешнемсудовождении у них, заранее можно сказать, побольше, чем у Кацубы, – нуда, привыкли пиратствовать на этой тихой реченьке...

Где-то у слияния притока с рекой мотор резко сбавил обороты.Повернут? Не повернут? Мазур переставил диоптрический целик на «100», коснулсящекой гладкого приклада.

Медленно проползали секунды – тик-так-тик-так... Рев мотора.Лодка умчалась дальше по реке – в ту сторону, куда они сами поплыли бы, несверни в приток.

Покосившись влево, он рассмотрел сквозь путаницу лианлежавшего на стволе, за толстым суком, Кацубу, голову стоявшей во весь рост влодке Ольги, никелированный ствол «беретты» на фоне ее щеки и золотистого локона.Э т а должна жить, повторял он, как заклинание, с э т о й ничего не должнослучиться. Хватит и того, что лопухнулся, не уберег т у...

И снова – череда вялотекущих секунд, понемногу сливавшихся вминуты: две, три, четыре... Минуте на пятой послышался шум мотора, и лодка, насей раз не задержавшись возле устья притока, на большой скорости ушла кпароходу. Выждав еще, для вящей надежности, Мазур вернулся к лодке, спрыгнул внее так, чтобы не качнуть.

– Пронесло, – облегченно вздохнула Ольга.

Мазур фыркнул, в первую очередь вспомнив старый анекдот.Пожал плечами:

– Черт их знает... Может, оружие им гораздо важнее, чем нашискальпы. А может, прекрасно соображали, насколько легко попасть тут в засаду...Для нас – никакой разницы, что пнем по сове, что сову об пень. Что тыулыбаешься? Незнакомая идиома?

– Нет, просто на вас внимательно смотрю... – сказалаОльга.

Мазур оглядел себя. Их с Кацубой белоснежные костюмы изпрестижного столичного магазина превратились в нечто предосудительное: кое-гдена зеленом все же проглядывало белое, но крайне редко.

Поневоле пришлось переодеваться в самые уместные для здешнихмест наряды, особыми изысками не блещущие: пятнистые брюки-куртки, высокиеботинки, черные майки. Все новенькое, правда, – бравое подразделениенеобмятых Рэмбов готовится к броску, а уж стволов-то, мама родная, так во всестороны и торчат... Кошачий Фредди грустно пожал плечами:

– Одному мне придется в костюмчике, как дураку... А ведь всумке все то же самое вез...

– Сумку надо было хватать, а не кошек, – поморщилсяКацуба.

– А, чихать. Накомарник успел в карман сунуть – и сойдет.Черт с ним, с костюмом, кыски больших денег стоят, как-никак перебедую. Видите,полковник? – ткнул он пальцем в карту, которую Мазур, не теряя времени,вновь принялся изучать. – Если выплывем, как вы прикинули, аккурат мимоОпалового поселка двинем, там я кысок пристрою...

– А рация там у них есть? – спросил Мазур.

– А то! – Фредди просунул палец в ближайшую дырочкусвоего ящика. Кысы себя правильно вели, не заорали ни разу – а звук ведь поводе далеко слышно, чего доброго, могли и услышать. Кошачий мяв в этих местах –штука небывалая...

– Не услышали бы, – усмехнулась Ольга, покачала наладони «вальтер» с глушителем. – Если бы хоть одна кошка начала орать...

– Мисс! – с укоризной воскликнул уязвленный до глубиныдуши Фредди. – Вы ж такая красивая, вам доброй быть положено...

– Извините, милейший, но в данной ситуации собственная шкурамне почему-то дороже ваших будущих сомнительных прибылей, – отрезалаОльга.

– Ну, эт конечно... эт верно... – смущенно пробормоталантиквар.

– Вперед? – спросил Кацуба о унылым видом старинногокастильского лейтенанта, которому командир этак мимоходом, за стаканчиком винапредложил пересечь неисследованный континент от одного морского берега додругого и без пары бочек золота не возвращаться.

И они двинулись вперед.

...И плыли до вечера, где включая мотор на несколько минут,где тащась по-черепашьи с помощью единственного весла, лавируя среди коряг,которые отталкивали прикладами, иногда пробиваясь сквозь местные саргассы –водяные гиацинты камелоте, там и сям перегораживавшие реку сплошным ковром.Паскудные обезьяны без всякого уважения к гомо сапиенс швырялись с верхушекветками и какими-то плодами, вереща, неслись следом по лианам, и в эти моментыни один здравомыслящий человек не мог ни на грош верить мистеру Дарвину –только тот, кто видел сельву исключительно по телевизору, может поверить, чточеловек имеет хоть что-то общее с этими бандерлогами...

Следовало бы, осмотрительности ради, остановиться на ночлег,но по обоим берегам тянулись унылые болота, поросшие бамбуком и тростниками.Змей там, по заверению Ольги, было видимо-невидимо.

Когда – неожиданно, конечно, – упала темнота, скоростьсбросили до минимума, зажгли укрепленную на носу лодки автомобильную фару. Дажечеловеку с крепкими нервами тут приходилось несладко: в белом лучеимпровизированного прожектора коряги и заросли приобретали фантастическиеочертания, то и дело мерещилась всякая чушь. Как ни тверди себе, что это всеголишь мозг из-за недостатка зрительной информации достраивает увиденное работойвоображения, – помогает плохо... К тому же по берегам клубилась белесаямуть – то ли болотные испарения, то ли ночной туман. Над головой протянулась полосачистого неба, усеянная огромными сверкающими звездами, – это немногопомогало ориентироваться, держаться посередине реки.

В довершение по сторонам частенько раздавался тихий детскийплач – никакой мистики, всего лишь кайманы, но сходство полное, привыкнутьневозможно. Как ни пшикали репеллентами, как ни укрывались накомарниками –особо настырная мошкара прорывалась к добыче и кусалась, как иголкой тыкала.Час за часом проходил в угрюмом молчании – о чем тут было говорить? –прерывавшемся лишь краткими репликами по делу: о коряге в опасной близости, омели впереди...