Он поймал себя на мысли, что прежде Варвара делала этонесколько реже. Разумеется, не ему считать это недостатком, но все же.

– Никого я не толкаю. Они сами от меня отпрыгивают! –возразила Варвара.

– М-м-м… Кстати, про трупы. Меф говорил: в детстве он былубежден, что в кино, когда снимают войну, убивают стариков или преступников, –сказал Арей.

Варвара уронила пустую банку мимо урны.

– Опять об опятах, – сказала она.

– Что «опять»?

– Опять вы о нем вспомнили, о своем Буслаеве. Четвертый разза день.

Арей удовлетворенно отметил, что его дочь считает не толькотрупы. Цепкая. Хм… ну это уже не воспитание света! Это уже от него, конечно же.

– Все-таки он мой бывший ученик.

– Я так и поняла. Бить некого, а руки чешутся, – кивнулаВарвара.

Она вышла из кинотеатра и, моргая, недоверчиво смотрела нанебо и деревья. После кино небо представлялось ей недостаточно синим, а деревьянедостаточно древесными. Даже подбежавший Добряк, перекантовывающийся укинотеатра в окружении уважающих его уличных псин, был какой-то недостаточногрозный. Всегда так бывает: от иллюзорного мира не сразу переключаешься нанастоящий.

Оставив ее, Арей шагнул на дорогу, нетерпеливо высматриваяМамая. После двух последних аварий ему пришло в голову, что Варваре, возможно,стоит временно поездить на заднем сиденье подальше от баранки. Машину-тонесложно найти и новую, а вот как и где раздобудешь новую дочь?

В щеку Варвару что-то ужалило. По асфальту покатилась ягодабоярышника. Варвара повернулась и увидела знакомую физиономию. Между двух машинпрятался Корнелий и, махая рукой, подзывал ее к себе.

Варвара подошла.

– Чего надо? – спросила она хмуро.

– Ну, во-первых, привет! – сказал Корнелий.

– Ты меня уже достал своим «приветом»!

– Ну пожалуйста!

– Хорошо: привет! Получил, что хотел? Дальше что?

– Теперь улыбочка! Ласковее! Еще ласковее! Ты мне оченьнравишься, когда улыбаешься!

– А мне не нравится, когда ты лыбишься! Мне нравится, когдаты наступаешь на люк с незакрепленной крышкой! – фыркнула Варвара.

Корнелий не обиделся. Напротив, его лицо выразилоудовлетворение.

– Правильно! Так и надо! – одобрил он.

– Чего «так и надо»?

– Ты мне грубишь! Мало-помалу у тебя выработается привычка.Привычка перерастет в потребность! Ты станешь отличать меня от других имучительно выискивать в толпе, чтобы мне нагрубить. Именно мне. И я судовольствием буду предоставлять тебе такую возможность. Со временем характер утебя настолько испортится, что выносить тебя смогу лишь я. Тогда ты будешьискать меня уже сутками напролет. Я же начну убегать. Ты будешь догонять меня икричать: «Корнелий, миленький, не уходи! Позволь мне тебе немножечко погрубить!Я буду стирать тебе майки! Делать бутерброды! Держать тебе ноты, когда тыиграешь! Только разреши мне похамить тебе самую чуточку! Пожалуйста!»

Варвара пнула ботинком колесо машины.

– Че-то ты такое задвинул, ботан! Я ниче не поняла! Ща! Еслия и буду делать тебе бутерброды, то исключительно с крысами – так, чтоб хвостнаружу торчал!

– Ничего-ничего! – закивал Корнелий. – Меня и с крысамиустроит! Вначале с крысами, потом с мышами, потом с хомяками, затем постепеннос колбаской… Глядишь, и до красной икры дело дойдет. Откажешься от крысы – неполучишь и колбаски. Главное – не форсировать события! Кобр тоже приручаютпостепенно. Никто не ожидает от кобры, что она в первый день пойдет к тебе наруки и станет мурлыкать!

– Кобры шипят. Зоолог, блин!

– Правильно, – согласился Корнелий. – Кобры шипят! Я давнозаметил, что ты сторонница точных и определенных знаний! Мы с тобой типичнаяпара: девушка-математик и юноша-гуманитарий.

– Философ, блин!

– Только что я был зоологом. Путаетесь в показаниях, гражданочка!

Варвара не выдержала и засмеялась.

– Ну вот! Первый искренний оскал! Дружелюбное озублениеповышенной белозубости! – обрадовался Корнелий. – Жду тебя сегодня в шестьвечера на «Цветном бульваре». Там сквер такой напротив цирка. Знаешь?

– Я же сказала: никаких свиданий!

– Кто говорит о свидании? Это не свидание! Свиданий в шестьвечера не бывает! Это деловая встреча! – возразил Корнелий.

– Я не приду!

– На всякий случай я все равно буду ждать! Хотя бы чтобыубедиться, что никто не пришел! Даже лучше так: попробуй сунуться в сквернапротив цирка в шесть вечера! Получишь по голове розой!

Болтая с Варварой, Корнелий зорко отслеживал взглядом спинуАрея. На секунду спину отгородила от него проехавшая машина и… спина вдругисчезла. Секунд пять Корнелий напряженно вертел головой, пытаясь сообразить,где она теперь.

Потом все же догадался обернуться.

– До-до-добрый день! – сказал Корнелий.

Арей мрачно молчал, скрестив на груди руки. Стоявший рядом сним Мамай чистил ногти кинжалом.

– Очень рад! – продолжал Корнелий, постепенно набираясьхрабрости. – А я вот тут хотел спросить у Вари, стоит ли идти на этот фильм?Как ваше мнение? Много нового о вампирах вы узнали за последние полтора часа?Как вы думаете, техника работы осиновым колом сильно отличается от техникиработы мечом? Или она сугубо штыковая?

Арей коротко, по-кабаньи, выдохнул через нос. Левая ладоньего сгребла Корнелия за ворот и притянула к себе. Одновременно короткий итолстый указательный палец согнулся и болезненно щелкнул Корнелия в нос.Связной вспыхнул от обиды. Набрал полную грудь воздуха. Арей ждал.

– Я вызываю вас на… – начал Корнелий.

Арей впервые разомкнул губы.

– Ну наконец! Я уж думал: это никогда не произойдет! –сказал он, потянувшись ладонью за левое плечо, где обычно вспыхивал меч, когдарубиться приходилось в тесном пространстве.

– На диспут! – выпалил Корнелий.

Рука Арея разочарованно застыла в воздухе и, награждая себяза остановку, вновь щелкнула Корнелия в покрасневший нос.