– Жить надоело? Я предупреждал, чтобы ты держался от нееподальше! Так и быть, живи: но я сейчас отрежу тебе уши! Мамай!

Хан, радостно скалясь, с готовностью протянул Арею кинжал.Однако по назначению он так и не попал. Выбитый тяжелым ботинком из руки Мамая,кинжал перелетел через крышу ближайшей машины.

– Нет! – сказала Варвара.

– Что «нет»? – не понял Арей.

– Не трогайте ботана!

– Во-во! – восторжествовал Корнелий. – Слышали? Не трогайтеменя! Между прочим, я прожигаю маголодией лист брони толщиной в полторасантиметра! У вас такой есть на примете? Только учтите: он должен быть ровнополтора сантиметра! Не четырнадцать миллиметров, не шестнадцать!

Рука Арея разжалась. Самый бестолковый связной поспешноотскочил.

– Слушай, ты! Если я еще раз… – прохрипел Арей.

– Да-да! Я понял уже, что вы в принципе согласны, чтобы мывстречались! Благодарю за доверие! Конечно, вам еще нужно ко мне привыкнуть,узнать получше… – поспешно закивал Корнелий и, ловко перекатившись через капотприпаркованного автомобиля, удрал от взбешенного Арея.

Арей вернулся к Варваре. Мамай ползал на четвереньках,заглядывал под автомобили – искал кинжал.

– Постарайся, чтобы я тебя больше не видел с этим парнем!Серьезно говорю! Если не хочешь найти его длинный язык обмотанным вокруг моегомеча!

– Хорошо! – покорно сказала Варвара. – Не увидите! Тогда,если вы не против, я буду встречаться с Пуфсом. Или, может, вам больше нравитсяМефодий?

– С Мефодием встречаться уже бесполезно! – без воодушевленияпроизнес Арей.

* * *

Мечник нетерпеливо окликнул хана, повернулся и, косолапя,направился к машине, которую подогнал Мамай. Сегодня это был «Лексус» сзаклеенным скотчем пулевым отверстием в лобовом стекле. От удара камнем оноотличалось ровными кратерными краями.

Едва Арей захлопнул за собой дверцу, как сзади кто-тозабулькал. Арей посмотрел в зеркальце. Аида Плаховна уютно устроилась с ногамина кожаном диване, подобрав под себя ноги в белых кроссовках. Причмокивая,Мамзелькина пила аптечный бальзам на травах.

– Мрачного дня тебе, почтеннейший! – приветствовала онаАрея.

– Типун тебе на язык!

– Уже есть один! – сказала Мамзелькина, приоткрывая рот ипоказывая на что-то пальцем.

Арей смотреть не стал.

– А чего такого-то? – удивилась Аида Плаховна. – Ты мрак?Мрак! Вот и день тебе нужен мрачный!

Арей, не отвечая, смотрел через затемненное стекло наВарвару. Его дочь отлавливала Добряка, который очень невеликодушно рычал нахромающего, со свалявшейся шерстью песика.

– Шарики-то где? Улетели? – поинтересовалась Мамзелькина.

– Какие шарики?

– Ну как же! Отцовский набор: кино, шарики, шоколадка! Икогда гладишь по головке – осторожнее с шейными позвонками. Они хрупкие.

Арей покосился на Аиду Плаховну. Ее обтянутая желтоватойкожей черепушка косо сидела на тонкой шее. Казалось, щелкни в лоб, и слетит сплеч. Даже гладить по головке не надо.

– А ты не стесняйся, родной! Давай! – подзадорилаМамзелькина.

Арей предпочел постесняться. Он не был глуп.

Аида Плаховна присосалась к бальзаму. В салоне душно запахлоаптечными травами. Полечившись, Мамзелькина открыла стекло и выкинула бутылкуна траву.

– Некультурная ты старуха! – сказал Арей.

Аида Плаховна зарумянилась. Она умела ценить нежность даже вскрытых формах.

– А ведь я к тебе с подарочком! – просипела она. – Закройглазки, протяни ручку!

– Ага! А потом открой глазки и увидишь свой срезанный дарх!– ухмыльнулся мечник.

– Недоверчивый ты! Тяжело с тобой дружить! – вздохнулаМамзелькина. Но вздохнула без обиды.

Сунув руку в рюкзак, она принялась там рыться. В рюкзакечто-то вздыхало, плакало, жаловалось. Рылась Мамзелькина долго и все никак немогла найти.

– Что у нас там с маленьким дубовым бочонком? Многоосталось? – вспомнила она.

– А что?

– Да так вот! Как думаешь, Ареюшко, что Бессмертник Кощеевдал бы человеку, который притащил бы ему яичко с его смертью? Просто на обмен?

Мамзелькина говорила якобы в шутку, но Арей напрягся.

– Уточнил бы, сколько тот знает, и отравил, – сказал он.

Плаховна хихикнула. Тощенькая ручка выудила наконец что-тоиз рюкзака, протянулась к Арею и разжалась. На ладони сидел маленькийстеклянный страж. Крошечная фигурка была отлита очень узнаваемо. Сутуловатая,грузная, даже с мечом.

– Оно? – спросила Мамзелькина вкрадчиво. – Или не оно?

Арей нерешительно протянул руку, однако фигурки так и некоснулся. Отдернул ее. Поры на мясистом носу расширились. Пальцы дрожали.

– Где ты это взяла? Убери! – велел он.

– Так то или не то? – понимающе уточнила Плаховна.

– Убери, я сказал!

– Так значит то. Я думала, ты обрадуешься! – разочароваласьМамзелькина. – Все-таки это не хухры-мухры, а…

– Не надо, Аида!

– Ну не надоть, так не надоть! Я ж тебя порадовать хотела!Ты прямо как клиент один! Все звал меня, звал, прямо обозвалси весь:«Смертушка, когда же ты придешь? Родненькая, да где же ты?», а когда япритопала – даже ложечкой от чая не угостил, сразу заднюю передачу врубать.«Хто вы такая, женЬщина? Да как вы сюда вошли? Покиньте немедленно мою жилуюплощадь, пока я не позвонькал в милицию!» – передразнила Аида Плаховна изасопела, оскорбленная в лучших чувствах.

– Аида!.. – устало воззвал Арей.

– Да! – мгновенно откликнулась Мамзелькина. – Чегось?

– Ничего. Выпей и… помолчи!

Арей будто не сделал ничего особенного, только нетерпеливодернул головой. В тот же миг в руке у Мамзелькиной оказалась здоровеннаяглиняная кружка с видом «Ласточкиного гнезда». Однако вопреки ожиданиям, вкружке плескались не синие воды Черного моря, а самая вкусная, самаясогревающая в мире медовуха.

Плаховна принюхалась. Носик у нее приятно порозовел.