– Вижу, вспомнил? – проворчал Арей.

– Да, – сказал Меф.

– Все вспомнил? – уточнил Арей.

Меф кивнул.

– Ну и осел! – почему-то сказал мечник.

Секунду или две он размышлял, а потом решительно приказал:«Идем!»

Мечник повернулся и такой же походкой, как у Варвары,направился, но не на второй этаж, а вниз по лестнице, в подвал. Лестница былавполне офисного вида, совсем не зловещая. Освещали ее не факелы в руках ускелетов, а круглые современные светильники с экономичными лампами. Наплощадках стояли новые блестящие плевательницы и висели одинаковые таблички:«Место для выдыхания серы и казни комиссионеров».

– А то вечно казнят где попало, а потом ноги прилипают! Вотсуккубы – другое дело. Их где угодно казнить можно – главное, чтобы местохорошо проветривалось, – со знанием дела пояснил Арей.

Меф понимающе кивнул. Прежняя резиденция нравилась емубольше. В ней хоть романтика присутствовала. Зло творилось, но все же не безнадрыва и не без почесывания совести. А это был просто комбинат зла, где серое,дряблое, продажное зло штамповалось день и ночь без какой-либо попытки хотя быизобразить эмоцию. При Арее работа мрака была все же штучной. Когда же палачнажимает на пружинку гильотины, скребя себя под мышкой и размышляя о том, что,когда закончится смена, можно будет посмотреть по телику футбол, это ужедействительно финиш.

Лестница закончилась узким коридорчиком. Дойдя до конца,Арей повернул налево. Меф увидел, что коридор поворачивает и продолжается ещеметра два, словно делая ход шахматным конем.

– Здесь вот я и живу! – пояснил Арей.

Меф увидел слабенькую пластиковую дверь, на ней виселдешевый замочек, который вешают иногда на почтовые ящики. Казалось, замок можнооткрыть скрепкой, а дверь упадет и сама, если случайно привалиться к нейплечом. Правда, удивлялся Меф лишь до тех пор, пока не увидел на дверималенькую, едва приметную руну, похожую на каракатицу. Попытайся кто-либо чужойперешагнуть порог, и хозяину долго придется убираться в коридоре.

– А если счистить ее наждаком? – уточнил Меф, любившийвзвешивать все возможности.

– Валяй! – согласился Арей, негнущимися пальцами пытаясьвставить в замок мелкий ключ.

Меф подозрительно покосился на мечника, поискал и обнаружилеще не менее десяти защитных рун, так туго сплетенных между собой и защищающихдруг друга, что нарушение хотя бы одной из них стало бы для любого, ктонамеревается вторгнуться в жилище, роковым. Мрак хорошо предусматривает мелочии лишь в глобально важном всегда прокалывается, подобно человеку, пытающемусясмотреть в лупу на дальний лес.

– А замок тогда зачем? – спросил Меф.

Этого, казалось, не знал и сам Арей. А если и знал, то несознавался себе, что в бессмысленных мелочах есть что-то успокаивающее.

Отомкнув замок, Арей первым переступил порог. Меф увиделмаленькую узкую комнату без окон. В центре стоял одинокий стул с высокойспинкой. И все. Ни кровати, ни шкафа, ни даже гвоздя, на который можно былоповесить плащ. Ничего. Спал Арей только сидя. Если это можно было назвать сном.Тело его сидело на стуле как пустой мешок.

– А руны зачем? Чтобы табурет не уперли? – не удержался Меф.

Арей повернулся к нему всем корпусом.

– Синьор помидор! Знаешь, в чем твоя проблема?

– Нет.

– Тебя давно не били.

Меф считал иначе.

– Если меня долго бить, я стану идиотом.

– Битый и забитый – разные вещи. Фактически антонимы. Хотястартовая фаза процесса протекает одинаково.

Буслаева эти рассуждения навели на тревожные предположения.

– И что? Меня будут бить прямо здесь? – спросил он.

– Не здесь. Здесь может пострадать мой стул, – утешил егоАрей. Только не очень успокоил.

– Это радует, – сказал Меф. – Значит, я могу ещепоиздеваться над стулом. Интересно, каким оружием он является? Дробящим,метательным?

– Даже огнестрельным, если поджечь и закинуть на склад спорохом… Чему тебя только учили, синьор помидор? И, главное, кто учил? Неужелия? И где ты сам при этом был? Воин, у которого что-то есть, уже не воин. Он –охранник своего барахла!

– Это вы про стул? – не понял Меф.

– Про все! При прочих равных в выигрышном положениинаходится тот, кто потребляет меньше. Вообрази, ты ищешь солдата для своейармии. Приходит некая амеба в штанах и говорит тебе: так и быть, я повоюю, номне, пожалуйста, массажиста, трейлер с душем для войны в полевых условиях иотпуск за свой счет во время генерального наступления. И приходит другойпретендент и говорит: спать я могу на голой земле, врага буду рвать зубами, ажалованье, какое сами положите, да и то после победы… И кого ты выберешь?

– Амебу в штанах, – подумав, сказал Меф.

– Почему?

– Другой как-то подозрительно на все согласен. Навернякашпион.

Арей ухмыльнулся. Шутка ему понравилась.

– Поверь моему опыту: все равно возьми второго. В первомряду шеренги особо не нашпионишь, да еще во время общего наступления. Ивражеские арбалетчики не сильно разбирают, кого сделать похожим на ежика, –посоветовал он.

По правде говоря, крошечная комната и единственный стул нетак уж сильно удивили Мефа. Он помнил, что и прежде, когда у Арея был врезиденции свой кабинет, он обходился минимумом предметов. Вообще мрак ироничноотносится к личной роскоши. Античные статуи, мрамор и фонтаны с шампанским –исключительно в клиентских залах.

Высшее начальство мрака только задает тон. Что Пуфс в своемдушном кабинете с заложенными кирпичом окнами, что Лигул в заплеваннойканцелярии – оба работают там, где живут, и живут там, где работают. В личномбыту они скромнее, чем пропившийся дворник. У того хотя бы найдется штопор ипыльное сувенирное блюдо на стене – свидетельство посещения в молодости городаСочи.

* * *

Опустившись на стул, Арей вытянул ноги и уставился на Мефа.Теперь, когда мечник сидел, он казался ниже Буслаева. Меф, стоявший рядом,непривычно близко видел низкий лоб бывшего шефа, стрелку наползших на негожестких волос и мясистый, многократно ломанный нос с крупными порами. Глубокие,похожие на маленькие кратеры поры были и на щеках, за исключением того места,где лицо рассекал шрам.