Утешительницы кивают на кожаные кресла.

– Ждите здесь. Вашим друзьям мы поможем, не беспокойтесь.

Они исчезают. Долго-долго стучат каблуки. Я молюсь, чтобы так же долго держалась Альба.

Как по мне, проходит лет сто, прежде чем появляется немолодая женщина в белом костюме.

– Доброй ночи, господа. – Она заправляет за уши прядь седых волос. Седых из-за возраста.

Ее зеленые глаза слишком добры, чтобы принадлежать Утешительнице, а голос слишком мягок, чтобы отдавать жестокие приказы.

– Что… – начинает Ник.

– Альба в порядке, мы прооперировали ее. Сейчас она спит.

Альба. Эта женщина знает о нас все. А я, наивная дурочка, уже поверила в ее человечность.

– Откуда вам известно… имя? – напряженно интересуюсь я.

– Неужели вы думали, что мы не вскроем ее базу данных? – закусывает губу она. – Да и неважно это. Я Рене. Главный Утешитель отделения последней стадии. А как зовут вас?

– Мы туристы, – вымучиваю я.

Рене опирается на ручку кресла и наклоняется к нам.

– Надеюсь, вы понимаете, какие могут быть последствия?

– Мы не… – осекается Ник.

– Мы ехали на электричке, а тут парень без сознания, – прерывает молчание Ольви. – Наша подруга испугалась и начала седеть.

– Да? – приподнимает брови Рене. – Мне позвонили дежурные Утешители и сообщили, что нашли в вагоне три тела. Возможно, их убила Альба?

– Что вы несете? – сквозь зубы цедит Ник. – При убийстве преступник обнуляется сразу!

– Я ее не обвиняю. Но Семерка будет рассматривать две версии. И не факт, что выберет версию с Марком. – Рене выпрямляет спину. – Это не все. Альба покинула город незаконно. Появись она на таможне, ее бы направили во второй блок как больную планемией.

Утешительница протягивает нам маленький планшет с синим датчиком.

– Я вынуждена изучить ваши базы данных. Девушка первая.

– Вы не имеете права, – цепенею я.

– Ошибаетесь, дорогая. У работников третьего блока неограниченные полномочия.

Ник сжимает мое плечо. От его прикосновения я успокаиваюсь и подношу запястье к датчику. На экране вспыхивают фото, имя, фамилия и возраст. Внизу огромными красными буквами значится: «НЕДЕЛЯ ДО ОБНУЛЕНИЯ».

Рене морщится, словно это сообщение причиняет ей боль.

– Шейра, Шейра… Мы бы отвезли вас во второй блок, но…

Это бесполезно.

– Можете не продолжать, – мрачнею я.

Рене пролистывает анкету Ольви. В ней нет ничего, что могло бы заинтересовать Семерку.

Когда очередь доходит до Ника, я все отчаяннее борюсь с желанием разбить планшет. Это наша тайна, и ни один Утешитель не имеет права к ней прикасаться.

Миг.

Еще миг.

Появляются фото и имя – Матвей Норман.

Я мысленно отбиваю чечетку.

– Так, – говорит Рене, – молодым людям придется пройти в гостевые комнаты. Вы побудете у нас, пока не завершится расследование. А вам, Шейра, я выделю палату здесь, среди Последних.

– Это и весь допрос? – удивляется Ольви.

– Я не подозреваю пациентов. Я их лечу, – передергивает плечами Рене. – На беседу вас вызовут завтра вечером.

Я провожаю друзей до лифта, после чего Утешительница отводит меня в палату. На маленьком диванчике спит девочка лет восьми. Еще одна кровать свободна.

Рене грустно улыбается, будто знает что-то страшное, неправильное и – без сомнения – связанное со мной.

– Доброй ночи, Шейра, – шепчет она. – Или, вернее, доброго утра. В тумбочке есть все необходимое.

Я благодарю Утешительницу и падаю на кровать.

Квест вновь проигран. Мы не герои. Лишь отчаянно-слабые будут бороться до последнего. Оскар на это и рассчитывал, предлагая нам сделку.

– Тебя зовут Шейра, да? – доносится до меня тоненький голосок. – Я Дэнни.

– Дэнни, – повторяю я. – Теперь мы соседи.

– Это же отлично! – восклицает девочка. – Мне было так скучно одной! А ты умеешь разгадывать японские кроссворды?

– Немножко.

– Тогда сегодня попробуем, ладно?

– Ладно, – соглашаюсь я.

Дэнни, Дэнни, как же ты напоминаешь мне Эллу. Она тоже обожает кроссворды.

Глаза слипаются. Моя новая знакомая спрашивает что-то еще, но я не отвечаю. Пора возвращаться в кошмары.

* * *

Я просыпаюсь от того, что за мной кто-то наблюдает. Распахиваю веки: перед кроватью на коленках стоит Дэнни.

– Что случилось?

– Уже пять вечера! Ты обещала поиграть со мной! – Соседка накручивает на палец прядь ярко-рыжих волос и морщит усыпанный веснушками носик.

– Извини…

Мой планшет начинает вибрировать. Звонит Оскар. Кажется, мы не виделись целую вечность, и теперь он со своим хот-родом и правда превратился в гостя из прошлого. Я принимаю вызов.

– Ни слова. Молчи, – шикает он. – Матвей мне все рассказал. Ничего не бойся. Вы хотели навестить Эллу. Вас бы не выпустили через таможню, и вы нашли обходной путь. Верь в это сама, и тебе поверит Семерка.

– Хорошо…

– Вот именно – все хорошо. Я то же самое талдычу Киру, но его это не успокаивает. Так что позвони ему в ближайшее время.

Он снова повторяет нашу легенду, в очередной раз называет меня солнышком и желает удачи. Нарочито весело. Будто мы нагрянули в третий блок отметить чей-то день рождения и обсуждаем крем на торте.

Оскар отключается. Я растерянно бросаю планшет на подушку.

– Дай мне немного времени, Дэнни. Чуть позже я разгадаю тебе любой кроссворд.

– Подожди! Будешь бисквит? Я только что из столовой, взяла порцию и для тебя. – Она протягивает мне пакет с выпечкой.

– Спасибо. – Я жадно вдыхаю сладкий аромат. – Поиграй пока на моем планшете.

Приведя себя в порядок, я нахожу Рене, и та провожает меня к Альбе.

– Ваша подруга проснулась, но ей нужен покой, – говорит Утешительница, пропуская меня в палату. – Ах да, скоро приедет человек, желающий с вами пообщаться. Будьте готовы.

Рене захлопывает дверь. Шум и суета остаются в коридоре, а здесь… Здесь слишком тихо. Слишком хрупко. Ослепительно-белые стены, умывальник, потрескавшийся кафель на полу и кровать – все дышит болью.

За одеялом Альбу почти не видно, выглядывают лишь глаза и нос. Она бледна. Среди привычных белокурых локонов проскальзывает седина.

– Зачем пришла? – хрипит она.

Что-то в ней изменилось. Надломилось. Умерло. Но… что?