– В машину, блин! Давай в машину!

– Они нас опознают! – завизжала ненормальная в кожаном берете. – Эти! Они нас видели!

И вдруг оба – Женс и я, даже не успев испугаться, разом осознали суть ситуации: обезумевшая тетка в берете контролирует наши бедные жизни. И наши бедные жизни внушают ей бесконечный ужас.

И пока узкоглазый, прикрываясь беременной как щитом, подбирался к дверце своей машины (но со стороны пассажира, где было безопаснее), Большая Шефиня отступила назад и уставилась на нас выпученными глазами. Фиолетового цвета шевелюра выбивалась из-под берета, а еще кожаный сапог и что-то вроде бирюзовой майки виднелось из-за белой униформы умиравшего от страха служащего супермаркета. Мне пришло в голову, что ее филией могла быть филия Разморожения.

– Чего пялишься, козел, засранец старый? – Она снова подняла свой автомат и направила дуло прямо в Женса, стоявшего, как и я, метрах в пяти.

«Будет стрелять» – это было второе, что я подумала. У меня перед глазами лицо Женса – белое и блестящее, как балетки танцовщицы. Я видела Женса-мертвеца. О нем и вообще не напишут в новостях – ведь он один раз уже умер. Возможно, мне разрешат написать правду в своих мемуарах, когда мне будет лет восемьдесят: «Женс умер на моих глазах, на этот раз – всерьез, причем самым идиотским образом, который только можно себе представить: разорванный пулями на куски, выпущенными из автомата некой drag-queen[43] под кайфом, что вышла из супермаркета, в котором она, возможно, воровала колбасу…»

Один удар сердца. Два.

Оружие у нее в руках – двуствольный автомат с проводами, крепящимися на запястье. С детектором цели и датчиком движения, который поворачивает руку, если стрелок окажется захвачен врасплох. Даже в Испании можно купить такую штуку через Интернет, на таких сайтах, как, например, www.vi-tranz.co. Оплата при получении товара. Полная конфиденциальность. К оплате принимаются карты VISA. Чрезвычайно мощное оружие.

Но я – тоже.

Шансов в пользу филии Разморожения было немного, но в запасе не было ни времени, ни второго шанса. «Познай свою добычу, – говорил Женс на тренировках. – Изучи каждый ее жест, прислушайся к ней, выясни, чего она желает. И удовлетвори ее».

Один удар. Я сняла солнечные очки, чтобы лучше видеть. Два удара. «Осознанно относись к своей одежде, к своей позе и к своему окружению». Я синхронно подняла обе руки – одинаково медленно, чтобы привлечь ее внимание и не дать выстрелить в Женса. Выиграла еще один удар. Автомат переместил свою ужасную темную морду. Теперь в качестве мишени drag-queen избрала меня. Я отвела взгляд, расставила ноги и напрягла мышцы. «Псином – это как бы невидимый спрут: он вытягивает свои щупальца и начинает тебя ощупывать. Касается твоей сексуальности, твоего подсознания, твоих мыслей». Я отвела поглубже в тыл сознание. Заморозилась, как мы называем это между собой. Выиграла еще один удар. Но почувствовала, что моя добыча всего лишь колеблется. Она выстрелит в меня. В адекватных декорациях – в усадьбе мы разыгрывали Разморожение перед стеной, окрашенной в розовое, – мои жесты стали бы решающими. Но сцены в моем распоряжении не было. «Импровизируй. Ты – актриса. На тебя смотрят. Импровизируй…»

Три удара. Маска Разморожения базируется на изменении сексуального восприятия с помощью жестов, как в тех пьесах Шекспира, где мужчина изображает женщину, которая изображает мужчину, который изображает женщину. И я решила использовать пальто. Правой рукой запахнула воротник, пряча грудь. Волосы у меня были собраны в пучок на макушке, так что я приподняла лицо, чтобы его не было видно и в глазах добычи мои волосы выглядели бы короткими. А потом быстро наклонилась и развела лацканы пальто, демонстрируя округлости грудей, обтянутых трико. Андрогинное существо – и того и другого пола сразу.

Кажется, я даже почувствовала: ей понравилось.

Наслаждение обладает собственными звуками. Я подумала, что слышу один из них: звук сдерживаемого дыхания.

Моя добыча выпустила заложника, и он осел на землю, плача и стеная, а потом в замешательстве, не сводя с меня взгляда, опустила автомат.

Когда ее настиг выстрел полицейского, я знала, что она умерла, желая меня.

Вскоре Женс и я повернули назад, повторяя в обратном направлении свою недолгую прогулку. Позади осталась суматоха полиции, карет «скорой помощи», пожарных машин и всех тех служб, которые оказываются тут как тут, когда катастрофа уже произошла. Жертвы: женщина-полицейский, один из грабителей. «Китаец», увидев, как упала его сообщница, сдался. Заложники спасены. Счастливый финал Грабительского Нападения с Целью Умыкания Вареной Колбасы. Женс со смиренной иронией прокомментировал ситуацию следующим образом: «Маленькие неудобства жизни вдали от центра» – и больше ни он, ни я не произнесли ни слова. Как будто вышли из театра после просмотра захватывающего спектакля. Но настал момент, когда Женс остановился и принялся постукивать тростью о землю. Даже не взглянув на меня, он заговорил, но я заметила, что он улыбается.

– Должен признаться: давно уже, несколько лет, не видел тебя в деле, но ты… умопомрачительно прекрасна. Никогда не думал, что Разморожение можно сделать именно так… Диана Бланко, самая быстрая наживка на всей Миссисипи…

Какое-то время он ковырял тростью дорожку. Я, естественно, молчала. Было понятно, что он к чему-то склоняется, так что я просто ждала.

Потом Женс произнес:

– Полагаю, что должен тебя отблагодарить. Ты спасла мне жизнь. Кстати, – прибавил он, прекратив ковырять землю, словно его осенила внезапная идея, – я живу совсем недалеко. Давай-ка проводи меня. Покажу тебе, как правительство оплачивает мои услуги. И я хочу кое-чего взамен.

– Взамен чего? – поинтересовалась я.

Но Женс уже двинулся вперед ковыляющей походкой, ничего не сказав в ответ.

Мне казалось, он должен был жить в каком-то особенном месте, нездоровом, что ли, но все мои фантазии развеялись как дым, когда мы вошли в маленькую квартирку – «третий этаж, левая дверь» – одной из новых многоэтажек в районе «Нулевой зоны». Дома, прижавшись друг к другу вдоль улицы, выглядели совершенно одинаково и безлико: белые стены с дырками окон, забранными зелеными жалюзи. Дверь парадной оказалась окруженной рвами и осажденной экскаваторами. Набрав комбинацию цифр на домофоне, Женс обтер строительную пыль о бирюзовые брюки. Потом я стала свидетелем его покрасневшего лица и пыхтения, пока он поднимался по лестнице, потому как – пояснил он – лифтом он не пользовался. Уж и не знаю, входило ли в его намерения вызвать во мне сочувствие. Однако в первую очередь он вызвал мое изумление.

– Ничего особенного, без излишеств, – произнес он банальные слова, приглашая меня пройти. – Можешь оставить пальто на этом стуле… Вытирать ноги о коврик вовсе не обязательно. Тем более что и коврика нет… – И вновь натужный смех. – Моя советская детинушка все уберет, когда явится.