– Значит, чем быстрее мы от них избавимся, тем лучше. Пошли ко мне в кабинет, там мы сможем спокойно побеседовать.

Совещание с Коронасом окончательно нас вымотало. Были распечатаны отчеты, которые день за днем как Молинер, так и мы с Гарсоном составляли по нашим делам, и тщательно их проанализировали. Где-то в середине совещания к нам присоединился Родригес, обычно работавший в паре с Молинером. Он тоже высказал свое мнение по поводу дальнейшей тактики.

Комиссар обратил внимание на то, что не все клетки в таблице, посвященной финансовым данным, заполнены, и начал возмущаться. Я не смогла промолчать:

– Инспектор Сангуэса просто еще не успел довести до конца эту работу.

Коронас зарычал, как медведь, разбуженный ранней весной. Он схватил телефонную трубку, и мы услышали его строгий голос:

– Как это – осталось только перенести отчет на компьютер? Я вам сколько раз говорил, что компьютер – железка, созданная, чтобы облегчить нам работу, а не тормозить ее. Да, скажите-ка… Да, черт побери, те, что уже сделали! Ладно, Сангуэса, я учту, но зарубите себе на носу: трудность задания не оправдывает затягивания дела. Нам это очень нужно, так что давайте действуйте. И если не остается времени на обед, не обедайте, приносите бутерброды в кабинет – да, как американцы, а они ведь много чего добились, придерживаясь такого правила.

Я поняла, скольких качеств мне недостает, чтобы отдавать приказы в изысканном полицейском стиле и держать себя подобающим образом. Затем Коронас обратился ко мне, дополняя урок на тот случай, если я упустила какую-нибудь деталь:

– А вы, Петра… можно поинтересоваться, почему вы до сих пор не потребовали от финансового отдела эти данные?

– Я требовала, но мне не хотелось слишком давить на коллег.

Он фальшиво – в до мажор – рассмеялся:

– У нас тут что, гольф-клуб, где можно гонять чаи после игры? Нет, к вашему сведению, у нас тут каждый отвечает за свое расследование, и если вам позарез нужны сведения от другого отдела, чтобы работа не стояла на месте, надо давить на них так же, как давят на преступника. Понятно объясняю?

– Да, сеньор.

– Отлично. Сангуэса уже проверил счета двух подозреваемых, но, кажется, там все чисто. Это касается некой Пепиты Лисарран, а также Эмилианы Кобос. Кстати, не могу припомнить, эта вторая – она кто такая?

– Та, у которой ненормальный ребенок, – ответил Гарсон, всем своим тоном подчеркивая негативное отношение к упомянутой даме.

Коронас сразу же понял, о ком речь, и стало ясно, что история с ненормальным ребенком в их глазах выглядела хуже, чем вооруженное ограбление.

– И еще один очень важный пункт: у убитой Росарио Кампос в финансовом отношении также все в порядке. Поступления на ее счет полностью совпадают с официальными заработками.

– Остались Маркиз и бывшая жена Вальдеса.

– Посмотрим, как дела у них. А министр?

– Министра проверяют наши мадридские коллеги, хотя, боюсь, с этим возникнут еще те сложности, – ответил Молинер.

– Ну, в этом можно не сомневаться. Вряд ли нам удастся установить, заплатил он что-то Вальдесу или нет.

– На швейцарском счету Вальдеса не зафиксировано недавних поступлений. И можно считать установленным, что своей любовнице Росарио Кампос министр ничего не заплатил.

– Значит, он не солгал перед смертью.

– Видать, это был тот единственный раз, когда он не солгал, – желчно вставила я.

Коронас посмотрел на меня, как ни странно, с возмущением и сказал совсем тихо:

– Оставим мертвых в покое.

Под конец было решено, что Молинер с Родригесом тщательно изучат семейное и дружеское окружение Росарио Кампос. Они будут действовать в контакте с мадридским комиссариатом, который занимается делом министра. Возможно, кто-нибудь что-нибудь сообщит об убитой девушке как о шантажистке-любительнице или решится заговорить один из заместителей министра. Нам с Гарсоном предстояло вернуться в Мадрид и идти по следу, указанному Маркизом. Надо выяснить, был ли Вальдес профессиональным шантажистом и не из этого ли источника он получал дополнительные доходы.

В теории наша стратегия выглядела отлично, но я задавалась вопросом: удастся ли нам вытянуть что-то еще из человека, который знал об этом деле понаслышке, да и сам пока оставался под подозрением. Вероятно, придется побродить по барам, куда заглядывают сливки мадридского общества, попытаться сунуть нос в гущу сплетен, которыми всегда была богата столица. Такая перспектива привела меня в ужас, к тому же я все равно не видела впереди очевидного выхода из тупика.

Разнос, устроенный Коронасом, завершился самым неприятным для нас образом: нам было велено вылететь в Мадрид сразу же, не дожидаясь завтрашнего дня. Он желал, чтобы уже с самого раннего утра мы были готовы снова взяться за дело. У нас оставалось время только на то, чтобы заехать домой и взять чистую одежду на смену старой. Потом мы поедем в аэропорт и последним, одиннадцатичасовым, рейсом полетим в Мадрид. Билеты для нас будут заказаны по особым каналам.

Мы договорились с Гарсоном встретиться в аэропорту.

– Там мы успеем и поужинать. – Это была самая важная на тот момент мысль, посетившая его, когда он уже садился в такси.

Я приехала домой в страшном раздражении. В котле накопилось столько пара, что он мог взорваться в любую секунду. Проходя мимо зеркала в прихожей, я краем глаза глянула на себя. Видок у меня был хуже некуда, волосы растрепаны, лицо усталое. Как назло, я не успевала даже принять душ. Прошла в спальню и принялась выкидывать из чемодана грязное белье. В этот миг в дверном проеме возникла Аманда.

– Привет! – бросила она.

Я вздрогнула и обернулась:

– Как ты меня напугала! Я не знала, что ты дома.

– Ты уезжаешь?

– Опять в Мадрид, новые осложнения.

– Думаю, я тоже отсюда съеду.

– Решила вернуться в Жирону?

– Нет, я еще побуду в Барселоне, но переберусь в гостиницу.

– И за каким лешим тебе вздумалось перебираться в гостиницу?

– Я понимаю, что мое присутствие тебе мешает.

– Не говори глупостей! Кроме того, я же тебе сказала, что уезжаю, так что тебе не о чем беспокоиться. Молинер пока остается в Барселоне.

– Хорошо, тогда я не стану переезжать в гостиницу.

– Вот и замечательно.

– Я сожалею, что все так получилось, но, если честно, ты тоже была не на высоте. Почему ты не давала мне советов все те годы, пока я была замужем и только напрасно теряла время? Пожалуй, тогда они пришлись бы кстати.

– Время всегда теряется напрасно, замужем мы или нет. А в конце нас всегда ожидает смерть. Но ты права, мне не следовало вмешиваться в твою жизнь. И теперь я исправилась: мне совершенно все равно, крутишь ты роман с полицейским или спишь с орангутаном.