Корнелиус согласно кивнул и ответил на озвученное предложение:

– Видимо, да, так и придётся поступить, Новый Петербург нам наглухо перекрыл поступление добровольцев, хотя желающих вступить в наши ряды, как я знаю, немало. Иностранцев приглашать в разведуправление я считаю неуместным, это всё равно что заведомо запустить в наши ряды иностранных агентов. Созыв самых способных наших бойцов на ускоренные курсы действительно выход, пусть это далеко не самый лучший вариант, но иных в наших обстоятельствах нет.

– Говоришь, Новый Петербург нам кислород перекрыл… – в глубокой задумчивости протянул Бобёр и умолк на пару минут, осмысливая полученную информацию. Выводы напрашивались сами собой, властные группировки категорически не желали возвращения его и его армии и флота в столицу, и это как минимум. Если брать по максимуму, то и вообще сила, которую он и его люди собирали по крупицам, в их понимании должна была исчезнуть, растворившись во времени и пространстве. Первым на очереди на это самое растворение был он сам собственной персоной…

– Какие ещё новости с Нового Санкт-Петербурга? – поинтересовался он, с некоторым болезненным любопытством всматриваясь в усталые глаза Корнелиуса.

– Ничего хорошего, по большому счёту. Всё те же дрязги и борьба за власть. Глава Сената Фармер, по моим сведениям, на данный момент проходит лечение в военном госпитале, но особой надежды нет, Фармеру осталось жить максимум полгода. Подковёрная свара обостряется, идёт битва группировок за должность спикера Сената, да такая, что ошмётки в разные стороны далеко разлетаются, особенно в этом усердствуют правые либералы и примкнувшие к ним правые радикалы. Ничего в этом не было бы опасного, если бы за ними не стоял крупный олигархический капитал, в основном, конечно, финансовый. Промышленники как раз наоборот – куда более патриотично настроены, вот только у ссудного и спекулятивного капитала денег куда больше, да к тому же они контролируют основные средства массовой информации. Усугубляет дело то обстоятельство, что основные российские рекламные холдинги контролируют иностранные корпорации, рекламный бизнес России не принадлежит от слова совсем. Ситуация очень сложная, доверять никому нельзя, там во власть рвутся всякие проходимцы и карьеристы, вернее их проталкивают всё те же самые группировки. Будь моя воля, я бы опричнину организовал и гнал бы всех этих деятелей поганой метлой, а особо «отличившихся» надолго отправил на нары с конфискацией имущества.

Внимательно наблюдая за перекосившимся лицом Корнелиуса, Бобёр хмыкнул, бывший начальник службы собственной безопасности спикера Сената был совершенно прав. Требовалась основательная зачистка как госаппарата, так и элиты, куда больше смахивавшей на беспощадных бандитов с большой дороги, хотя они таковыми, по сути, и являлись, так как основную её часть составляли нувориши. Они к тому же ещё и общее первоначальное образование валят, и начинают это делать совсем уж с малого возраста, прививая дефективное допонятийное мышление, и таким образом закладывают своё наследственное положение для своих отпрысков. Ведь именно качество мышления отличает рядового человека от представителей элиты и уж тем более наследственной. Целенаправленное отупление основной массы населения, помноженное на привитие всяких девиантных практик, неизбежно приводит к деградации. С этим надо было что-то делать, вот только кто это будет делать, большой вопрос…

– Значит, так, Корнелиус, мне необходим полный анализ обстановки на Новом Санкт-Петербурге. Мне требуется подробный анализ, кто за кем стоит, кто кого продвигает, какие силы стоят за той или иной партией и группировкой. Отдельно мне нужны биографии всех наиболее видных политических фигур, а также тех, кто в перспективе может таковой стать. В анкеты должны быть внесены политические взгляды, связи, а если есть, то и компромат, а также слухи, сплетни и подозрения. Мне нужно на них вообще всё. Понимаю, это сложно, но это действительно крайне необходимо. После победы мы проведём переформирование армии и флота и пойдём на столицу, пора наводить порядок, хватит уже, наигрались, время игрищ давно закончилось. Время пришло всех этих уродов взять за глотки и основательно потрясти и перетрясти.

– Мы пойдём за тобой, командир! – резко вскочив, выпалил Корнелиус, приложив раскрытую правую ладонь к сердцу.

– Подготовку надо начинать уже прямо сейчас, времени у нас не так уж и много, – негромко проговорил Бобёр и, помолчав несколько мгновений, задал вопрос: – Кстати, что там насчёт трансляции в режиме онлайн на человеческие миры происходящего сражения в районе Хипори?

Корнелиус потемнел лицом и, тяжело вздохнув, стал отвечать:

– Всё ведущие государства нашу прямую трансляцию блокируют, но всё равно люди находят способы обхода этой блокады и смотрят то, что происходит. Люди знают, что происходит в реальности, и, главное, знают, кто командует флотом, сражающимся с армадой вторжения, пришедшей из людей сделать рабов. Ты, командир, по всем независимым соцопросам сейчас самый популярный человек во всех мирах, причём во много раз обогнавший по своей популярности ближайших конкурентов, оттого они все так и бесятся, словно с цепи сорвались. Ты, командир, стал фактором большой геополитики, и вместе с тобой и мы стали теми людьми, с кем не считаться в принципе стало невозможно.

– В том-то всё и дело… – буркнул Бобёр, особо не разделяя скрываемого восторга своего собеседника. Всё в этой жизни имеет свою цену и, чем выше ты забираешься, тем цена эта возрастает в арифметической прогрессии. Да и цена ошибки соответственно также возрастает неимоверно. Одно дело если сам себе шею свернёшь, а тут ситуация принципиально иная. Свернут шею не только тебе лично, а вообще всем тем, кто, доверившись тебе, пошёл следом за тобой.

Да, теперь с нами не считаться невозможно, а посему в самое ближайшее время наших людей будут пытаться подкупать, перепродавать и ссорить между собой. Нас будут ломать, не гнушаясь самыми грязными приёмами, вплоть до прямой ликвидации. Они не успокоятся, пока мы не исчезнем как серьёзная сила, и они это непременно сделают, если мы остановимся на достигнутом. Именно по этой причине у нас нет иного пути, кроме как идти на Новый Санкт-Петербург.

– Мне в этой жизни терять нечего, у меня нет ни жены, ни детей, да и родителей уже тоже давно нет на этом свете, как и у тебя их нет, командир. Нам обоим терять нечего, как и многим другим, кто пошёл за тобой, так что все пойдут, в надежде хоть что-то изменить в нашей стране, в противном случае наш народ ждёт медленная деградация и трагическая гибель, правда отсроченная по времени, – почему-то полушёпотом высказался Корнелиус, в глазах которого читалась полная и безоговорочная решимость добиться того, что он считал правильным и достойным для применения своих талантов, даже если на кону стояла его собственная жизнь.

С удовлетворением кивнув, полковник поднялся и, одёрнув свой поношенный лётный комбинезон, жёстким тоном распорядился:

– Начинаем подготовку. Через три недели жду от вас черновой вариант нашего похода на Новый Санкт-Петербург.

– Есть, командир!

Изображение Корнелиуса исчезло с экрана, но Бобёр ещё долго стоял и напряжённо размышлял, правильно ли он поступил, вот так вот резко приняв решение идти на столицу. Чем дольше он думал, тем отчётливее понимал, да, он был прав, другого выхода для него не было в принципе. Судьба его сама вела, и он с этой её волей был согласен. Он обязан был это сделать, ведь больше не было никого, кто бы был готов взять на себя такой непосильный груз ответственности за свою страну и свой народ, который он беззаветно любил…