– Убирайтесь в свои комнаты! – сказал он неожиданно. – Идите к себе, мадам, – иначе вас уведут силой!

Эмбер показалось, что она сейчас лопнет от злости. Она подняла сжатый кулак. Но граф стоял невозмутимо и холодно глядел на нее, столь холодно, что Эмбер, пробормотав проклятия, выбежала из библиотеки.

Она ненавидела Рэдклиффа настолько, что ненависть разъедала ее сознание. Его образ терзал ее днем и ночью, пока мучение не стало совершенно невыносимым и Эмбер не начала вынашивать планы, как отделаться от мужа, как уничтожить его. Но был один случай, когда Эмбер сделала важное открытие о человеке, за которого вышла замуж. Она никогда и не пыталась понять его, выяснить, что сделало его таким, каким он был теперь, так как они не только не нравились друг другу, но, более того, считали друг друга неинтересными людьми.

Как-то вечером в августе Эмбер размышляла, какое платье ей надеть завтра: они ждали гостей, в большинстве – родственников Дженни. Предполагалось, что гости будут представлены новой графине и проведут в Лайм-парке несколько дней. Эмбер пребывала в восторге от предстоящей возможности показать себя и не сомневалась, что произведет на всех гостей сильное впечатление – ведь все они жили в деревне, а большинство женщин даже и не бывало в Лондоне после начала Реставрации. Эти строгие, респектабельные представители старых фамилий не желали иметь ничего общего с,новым королевским двором.

Эмбер и Нэн перебирали вещи в высоких шкафах, где висела одежда, с интересом вспоминая, что произошло, когда Эмбер была одета в то или иное платье.

– О! В этом я была в тот вечер, когда лорд Карлтон впервые пришел в дом Дэнджерфилда!

– Она схватила платье из кружев цвета шампанского с золотой парчовой отделкой и приложила к себе. Она стала разглаживать рукой складки и мечтать. Потом решительно убрала его обратно в шкаф. – Посмотри, Нэн! Вот в этом я была представлена при дворе!

Наконец они достали белое атласное платье, шитое жемчугом, которое Эмбер надевала на свадьбу с Рэдклиффом. Обе женщины критически оглядели его, пощупали материал, чтобы разобраться, из чего оно сшито. Платье поразительно хорошо сидело на Эмбер, разве только было чуть свободно в талии и узковато в груди.

– Интересно, кому оно принадлежало, – размышляла Эмбер – она совсем забыла о нем за те восемь месяцев, что была женой Рэдклиффа.

– Быть может, первой графине Рэдклифф. Почему бы вам не спросить его как-нибудь? Очень даже любопытно.

– Пожалуй, спрошу,

В десять часов Рэдклифф поднялся наверх из библиотеки. В это время они обычно ложились спать, а граф твердо следовал своим привычкам до мелочей. Надо сказать, что Эмбер и Филип вовсю использовали его пунктуальность себе на радость. Эмбер сидела в кресле и читала новую пьесу Драй-дена под названием «Тайная любовь». Граф прошел через комнату на свою половину, и супруги не обмолвились ни словом, будто не замечая друг друга. Рэдклифф ни разу не допустил, чтобы жена увидела его обнаженным, Эмбер тоже не показывалась перед ним раздетой. Когда граф вернулся, он был одет в красивый халат из тонкого ост-индского шелка с рисунком блеклых, приглушенных тонов. Он взял щипцы для снятия нагара со свечей и прошел по спальне, чтобы погасить все свечи. Эмбер встала, отбросила книгу, потянулась и зевнула.

– Это старое платье из белого атласа, – произнесла она небрежно. – Ну, которое вы хотели видеть на мне, когда мы собирались пожениться, – откуда оно? Кто носил его до меня?

Он остановился, взглянул на нее, задумчиво улыбнулся:

– Странно, что вы не спросили меня об этом раньше. Впрочем, мы так редко вели пристойные беседы… Пожалуй, я расскажу вам. Это платье предназначалось для одной молодой женщины, на которой я собирался жениться, но не женился.

Эмбер подняла брови вопросительно: она была довольна.

– О, значит она вас бросила.

– Нет, не бросила. Она исчезла однажды ночью во время осады ее фамильного замка в 1643 году. Родители так ничего о ней и не узнали, и нам осталось предположить, что ее захватили в плен и убили парламентарии… – Эмбер увидела совершенно новое выражение на его лице. Он был опечален и в то же время испытывал какое-то удовлетворение, почти счастье от этих далеких воспоминаний. В графе появилось нечто новое, странное – какая-то мягкость, о существовании которой Эмбер никогда и не подозревала. – Она была очень красивой, доброй и щедрой женщиной – настоящей леди. Сейчас это кажется невероятным, и все-таки, когда я в первый раз увидел вас, вы сильно напомнили мне мою несостоявшуюся невесту. Не могу понять – почему. Вы не похожи на нее – или похожи лишь немного, – и, конечно, вы не обладаете ни одним из тех качеств, которыми я восхищался в ней.

Он чуть пожал плечами. Он не смотрел на Эмбер, а куда-то далеко назад, в прошлое, в то прошлое, где осталось его сердце. Потом он перевел взгляд на Эмбер, и маска исчезла с его лица, прошлое растворилось в настоящем. Он продолжал тушить свечи, вот погасла последняя, и спальня погрузилась во тьму.

– Возможно, нет ничего странного, что вы напомнили мне о ней, – продолжал он. По голосу она поняла, что граф стоит в нескольких футах от нее, около канделябра. – Я искал ее двадцать три года в лице каждой женщины, которую встречал, повсюду, где я бывал. Я надеялся, что, возможно, она жива, что когда-нибудь где-нибудь я найду ее… – Он надолго замолчал. Эмбер стояла тихо, удивленная тем, что услышала, потом звук его голоса приблизился, она услышала шарканье его домашних туфель по направлению к ней. – Но теперь я прекратил поиски – я знаю, что она умерла.

Эмбер сбросила платье и быстро нырнула в постель. Ее охватило чувство страха, как охватывало каждую ночь.

– Так, значит, вы были влюблены – однажды! – сказала она, сердитая от мысли, что хотя он презирал ее, но когда-то был влюблен в другую женщину и относился к ней нежно и великодушно.

Эмбер почувствовала, как прогнулся матрац, когда граф сел.

– Да, я был когда-то влюблен. Но только один раз. Я вспоминаю о ней с идеализмом молодого человека – и я до сих пор люблю ее. Но теперь я стар и знаю о женщинах слишком много, чтобы относиться к ним не иначе как с презрением. – Он положил халат в изножье постели и лег рядом с ней.

Несколько минут Эмбер напряженно ждала, замерев и сжав зубы, не в силах закрыть глаза. Она никогда не осмеливалась отказывать ему, но каждую ночь она терзалась этим длительным ожиданием – она сама не знала, ожиданием чего. Но муж лежал на спине, вытянувшись на своей стороне кровати, и не делал попыток прикоснуться к ней. Наконец она услышала, что его дыхание стало ровным. С чувством облегчения Эмбер медленно расслабилась, ее охватила дремота. Тем не менее самое легкое движение мужа будило ее, она открывала глаза и ждала. Даже когда граф уходил, оставляя ее одну, Эмбер не могла спать спокойно.

Приехали родственники Дженни, и в течение нескольких дней они с любопытством наблюдали, как Эмбер меняла наряды и украшения. Никто из них не одобрил Эмбер, но она никого не оставила равнодушным: женщины говорили о ней, возмущенно поднимая брови и поджав губы; мужчины при ее появлении подталкивали друг друга локтями и многозначительно подмигивали. Эмбер знала, что они все думают о ней, но ей это было безразлично.