— БЕГИТЕ, ГЛУПЦЫ! БЕГИТЕ, ЕСЛИ ХОТИТЕ ДОЖИТЬ ДО КОНЦА ДНЯ!

И они побежали. Бросив мечи, оглядываясь через плечо, что они там, кстати, рассчитывали увидеть? Преследующую их конницу, что ли?

С некоторой заминкой поднялись и побежали еще несколько группок мародеров, которых я до этого не видел. Суммарно человек двадцать, наверное. Их тоже мое колдунство зацепило, радиус-то триста метров! Некоторое время я с удовольствием наблюдал за обращенным в бегство «неприятелем». Интересно, я так любого смогу напугать? Или повезло, что мародеры существа трусоватые? Скорее всего, вряд ли такой трюк сработал бы, используй я технику на ощетиненный копьями строй вражеских солдат.

Но все равно хорошее подспорье в немирной жизни начинающегося Стратега. Не фаербол, конечно, но уже хоть какая-то защита. Откат три часа — многовато, конечно, но, если ее прокачать разряда до третьего, скорее всего, нормально будет.

«А ты на девку гнал! — тут же предъявил Лё Ха. — Она к тебе со всей душой, а ты ее сукой обозвал!»

Да, кстати. Нехорошо вышло.

— Прости, Гуаньинь, грубость ляпнул, не подумав, — прошептал я одними губами, будто богиня стояла рядом и могла меня слышать. — Постараюсь тебе больше доверять.

Сказал, и чуть не рассмеялся. Доверять? Богине? Смешно! Как ей можно доверять, если она сперва говорит, что вмешиваться не имеет права, техники ци качаются только трактатами и медитациями, а потом сама скидывает активированную способность в интерфейс, хотя я даже условий квеста не выполнил? Получается, она с самого начала так могла, но не хотела. Лишь когда возникла серьезная угроза жизни чемпиона, снизошла. И трактат не понадобился.

Тут я запоздало подумал о том, что громовыми своими криками хоть и отвадил от себя мародеров, но наверняка и привлек ненужное внимание. На поле боя не только падальщики могут находиться. Похоронные команды, разъезды — мои и вражеские.

И точно, уже через пару минут на расстоянии двух с половиной ли показались очерченные восходящим солнцем силуэты десятка всадников.

Чертыхнулся. Если это мои — хорошо. А если нет? Если это разъезды Ля Ина — куда деваться? От конных я не убежал бы, и пребывая в хорошей физической форме, не то что сейчас. Придется прятаться среди трупов или косить под своего.

Но, видимо, лимит невезения я уже исчерпал, так как подъехавшие на полста метров воины несли светло-коричневый флажок с тремя иероглифами на нем — Белый Тигр Юга.

Свои!

Правда, от этих своих я чуть было не схлопотал арбалетный болт в пузо. Один из кавалеристов остановился и, не слушая, что я там кричу, неторопливо стал целиться в меня из самострела.

— Белый Тигр! — заорал я тогда с перепугу. Сорвал с головы кожаный чепчик, который тут почему-то именовался шлемом, и продемонстрировал всем перебинтованную голову. — Я сбежал из плена!

Второй всадник положил ладонь на плечо готового стрелять конного арбалетчика, заставляя его опустить оружие. Тронул коня и медленно поехал в мою сторону. Немолодой мужчина лет сорока, может, даже пятидесяти. Когда он приблизился, я смог рассмотреть, что одет он в более качественный доспех, чем у рядовых бойцов. Десятник, или, как их тут называли, я-цзян. Капрал, в общем.

— Кто ты такой, солдат? — спросил он, остановившись шагах в десяти.

На меня он смотрел краем глаза, основное внимание уделяя поиску возможной засады. От его взгляда не укрылся и полураздетый труп, с которого бежавшие мародеры почти сняли доспех.

Скорее всего, в лицо он меня знал. Лицо Вэй Тая, в смысле. Видел — невозможно служить в армии и не знать лицо военачальника. Но — и в этом могла крыться проблема — лицо это в его памяти было практически неразрывно связано с соответствующим нарядом и свитой. Сложно узнать того, кто руководил войсками, в образе рядового бойца с обмотанной бинтами головой.

— Вэй Тай и твой генерал, я-цзян. — тем не менее твердо произнес я. — Этой ночью на штабную секцию было совершено нападение. Около сотни конных. Штаб бежал, я был ранен и попал в плен. Мне удалось бежать. Отконвоируй меня к моим капитанам, там все прояснится.

Я боялся, что, когда назовусь, кавалерист начнет смеяться. А потом еще прикажет пристрелить меня — просто, чтобы всякие дезертиры не трепали светлое имя их военачальника своими грязными языками. Но он, против ожиданий, отреагировал со всей серьезностью.

После столь громкого заявления сержант более внимательно меня оглядел и, кажется, узнал. По крайней мере, он тут же подозвал одного из своих подчиненных, велел ему спешиться, а меня посадил в его седло. Но и бдительности не утратил, двое его бойцов постоянно держали меня на прицеле своих коротких кавалерийских самострелов.

Едва я уселся, он хотел было рвануть галопом к лагерю, и мне пришлось его попросить:

— Не гони лошадей, я-цзян. Тряска меня, может, и не убьет, но голова после удара мечом болит просто ужасно. Если я не тот, кем назвался, это скоро вскроется, и я, безусловно, об этом пожалею. А если сказал правду — нафиг тебе полководец с больной головой во врагах?

Он только кивнул, ничем не выдавая эмоций, и велел сбавить ход. Я же попытался развить успех:

— А расскажи, пока едем, что знаешь о ночной битве. Я, как ты понимаешь, пропустил большую часть.

— Простите, господин, — отрезал он. — Ваши капитаны расскажут.

Он не стал добавлять «если вы тот, за кого себя выдаете» — и так было понятно по интонации. Я не стал настаивать, да и вел себя капрал правильно. Вдруг я шпион или убийца? Просто рожей похож на их военачальника.

— Ну, хотя бы скажи, кто ночью победил? — все же уточнил я.

— Вроде мы, — с каким-то непонятным сомнением в голосе сказал он. И больше до самого лагеря не проронил ни слова.

Я как-то напрягся от этого ответа. Что значит «вроде»? Отбились, но понесли очень большие потери? Пришлось отступить? Погибли все командиры? А тут мы как раз поехали по краю одного из участков, где ночью гремела битва, и мысли получили материальное подтверждение в виде сотен трупов, вповалку лежащих на земле. Еще и ветер налетел, ударив в нос запахом мертвечины. И это ранним утром, часа через два после смерти всех этих людей. Что тут будет в полдень, когда жаркое южное солнце встанет в зените?

Как-то определить, каких мертвецов тут больше: моих солдат или вражеских, — я не мог. Все они перешли грань вражды друг с другом, флаги больше не разводили их по разным сторонам. Остались только мертвые тела, которые выглядели совершенно одинаково.

И я вдруг понял, что имел в виду капрал, когда ответил мне «вроде мы». Иначе и не скажешь. Вроде мы. Да.

По пути в расположение войск мы проехали остатки передового лагеря. Здесь с раннего утра царила суета. Одни солдаты разбирали обугленные бревна, другие складировали в кучи неподалеку оружие и снаряжение, а третьи убирали мертвецов. Вокруг крепости-ловушки их было много. Ожидаемо много, мог бы сказать я, но… Столько и я не ожидал.