так как дала классного Ворожея 2.24,1, Волю 2.33 и Витязя 2.34,3. Из приплода Волны я видел одну Вечеринку, которую мне показывали в манеже и которая обещала стать очень резвой. Молодуха была представлена своей дочерью Мурлыкой, родившейся в 1892 году от Листопада. Мурлыка была очень густа, но сыра, причем в скакательных суставах у нее были порядочные наливы. В породе этой кобылы не только по матери Непобедимой, но и по отцу Листопаду была повторена кровь голландских кобыл, купленных для Хреновского завода В.И. Шишкиным в 1825 году. У Мурлыки был ясно выраженный голландский тип – видимо, голландская кровь пересилила арабскую. Мурлыка дала трех призовых лошадей: Молодецкую 2.33,1, Мастера 2.33,3 и Миража 2.30,3.

Мужественная оказалась едва ли не лучшей маткой в заводе Соловьёва. Хотя в ней и были сильны голландские влияния, но по типу она была арабской кобылой. Мужественная была дочерью колюбакинского Варвара. Белая в гречке кобыла, небольшая, сухая, кровная, низкая на ногах и чрезвычайно благородная. Мне она понравилась больше всех других. Она была премирована на Всероссийской конской выставке в Москве большой серебряной медалью. Награда очень высокая, принимая во внимание конкуренцию. На заводском поприще Мужественная себя оправдала: она дала Мглу 2.30, Мужика 2.27 и Мокшу 1.47,3. Поступив в завод Блинова, Мокша оставила выдающийся приплод, из числа которого назову Микулу-Селяниновича 1.35,1 и Миноносца 1.36,3. Много лет спустя я видел Мокшу у М.М. Шапшала, который ее купил у Блинова специально под Крепыша. Это была удивительная по себе кобыла, и за нее Щёкин и другие коннозаводчики предлагали Шапшалу неоднократно 7000 рублей. Надо отдать справедливость администрации завода Соловьёва: она ценила гнездо маток, происходивших от знаменитой Непобедимой.

Мгла была дочерью Подарка 2-го и Молодецкой, от которой у Борисовских был известный Молодчик, долгое время состоявший в этом заводе производителем. Молодецкая была чистейшей орловской крови, а так как в то время я находился всецело под влиянием статей С.Г. Карузо, который писал и о Молодецкой, то я обратил чрезвычайное внимание на ее дочь Мглу. Она была вороная, без примет, очень костистая, чрезвычайно угловатая и менее гармоничная, чем остальные борисовские кобылы. По приплоду Мгла вполне себя оправдала, а ее чрезвычайно резвый сын Масляный-Жгут получил у Соловьёва заводское назначение.

Раба, Роза и Рулетка 2-я принадлежали к семье кобылы Радости, родившейся от знаменитого Кролика и Приметки. Радость, дочь сапожниковского Кролика, дала в заводе Борисовских отборный приплод, и рекорд завода был за ее внуком, знаменитым Радушным.

Раба была белой масти, очень суха и костиста. В заводе дала Родимого 2.41, Разгулу 1.42,1, Рысь 5.15 и Ревность 2.31,3. Разгула поступила в завод Брашнина и дала Боди-Боди 2.22,1 и других резвых лошадей.

Роза дала Рекорда 2.21,1 и Раскидая 5.15,1, а в заводе Шапатина – Ромео 1.42.

Рулетка 2-я считалась в заводе Соловьёва лучшей по себе кобылой. Она была необыкновенно законченная в смысле форм, как точеная. Но я все же сказал управляющему, что Мужественная (ее следовало бы назвать Женственной) мне больше нравится. Управляющий со мной не согласился, и каждый из нас остался при своем мнении. Рулетка 2-я дала только двух призовых лошадей, с рекордами 2.46,1 и 2.33,4. Внуки Мужественной бежали замечательно, а детей и внуков Рулетки вовсе не было видно на ипподроме. Я оказался прав.

В заводе Соловьёва была еще одна кобыла этого гнезда – Разиня. Ее продали Блинову, и у него она дала ряд резвых детей: Рекламу 2.34, Ремиза 2.32, классную Реформу 2.23, Робинзона-Крузо 2.23,3 и Рубля 1.51.

Трепетная от Кирпича, отца известного Тарана, и Тревоги дала кобылу Тамару, которая трехлеткой была резвейшей лошадью, родившейся в заводе Соловьёва. Тамару я, к сожалению, не видел, так как она была на бегах в Москве, но мне показали ее фотографию. Судя по ней, это была замечательная кобыла, по формам не имевшая ничего общего с матерью.

Канарейка от Машистого и Красотки была уже старухой. Приплод ее был исключительный по себе; ее дети шли за тысячи в город к богатейшим купцам, охотникам до старинных по формам лошадей. Призового она ничего не дала, лишь два ее сына бежали посредственно. Несмотря на преклонный возраст, она была замечательно хороша. Таких кобыл, как Канарейка, даже мне, а я изъездил все знаменитые заводы России, часто встречать не приходилось. Канарейкой я был совершенно пленен. Красота в роду этой кобылы была наследственной: ее бабка Красава дала Кролика, получившего на Всероссийской выставке 1891 года первую премию за красоту и затем состоявшего производителем в Хреновском заводе. Полусестра этой Красавы, кобыла Княгиня, дала Борисовским Княжну, мать известного Князька. Дочь Князька, белая воронцовская Княжна, была едва ли не лучшей рысистой кобылой на Всероссийской конской выставке 1910 года в Москве. Впрочем, Князёк и сам был очень хорош, то же следует сказать и про некоторых его детей. Кролика я никогда не видел, но сына Канарейки знал. Это был вороной Кенарь, удивительный по себе жеребец, которого Измайлов взял производителем в Дубровский завод. К сожалению, коннозаводчики в свое время недостаточно воспользовались красотой и правильностью форм лошадей этой женской семьи: при разумной работе это драгоценное качество, которое держалось в нескольких поколениях, можно было весьма прочно и надолго закрепить.

Во время моего пребывания в заводе Соловьёва туда была приведена из Москвы на отдых с призовой конюшни вороная кобыла Русалка 1.45, р. 1896 г., от Кряжа и Радуги, дочери Жемчужного и Растеряхи. Русалка была суха, дельна и очень хороша по себе. Я хотел ее купить и стал торговать, однако Соловьёв отказался мне ее продать. Впоследствии Русалка поступила к Блинову и оказалась одной из наиболее выдающихся по приплоду кобыл в его заводе. Она дала Резвую 1.34, Радость-Мою 2.29, Разведку 2.30,7 и других. Следя за бегами кобылы Резвой, я часто вспоминал ее мать Русалку и сожалел, что мне не удалось ее купить.

Не буду останавливаться на остальных кобылах, ограничусь замечанием, что в то время у Соловьёва были замечательные заводские матки. Соловьёвские кобылы были необыкновенно однотипны, что совсем не удивительно: всех их связывала общность происхождения, почти все они имели кровь Велизария и позднейших борисовских жеребцов – Подарка 2-го, Жемчужного, Молодчика, Кирпича и других. Кобылы отличались дельностью и благородством. Бросалась в глаза их удивительная утробистость, они были низки на ногах (одна Раба составляла исключение). Вся группа производила необыкновенно законченное и полное впечатление. Все соловьёвские матки были пригодны, и они это блестяще доказали, не только для производства призовых лошадей, но и для создания рысаков густого типа, которых так охотно раскупали московские городские