– Хреновый из тебя лекарь, – хмыкнулМигель. – Дай сюда… зато дерешься ты здорово. – Он стал обрабатыватьрану, поглядывая в зеркало, я бестолково топталась рядом.

– Эти люди, там, в больнице, милицейские?

– Визитками мы не обменялись.

– Когда ты сбежал из ресторана, – через минутузаговорила я, – за нами увязались какие-то типы, а потом пришли ко мне наработу.

– Чего они хотели?

– Узнать, где ты.

– Узнали?

– Не хочешь отвечать, не надо, – обиделась я.Взяла марлевую повязку и начала его бинтовать.

– Стягивай крепче, не бойся.

– Чего мне бояться, ребра-то твои… тебе к врачунадо, – вздохнула я.

– Надо. Как раз сейчас мои друзья шерстят всехвозможных врачей и двух ветеринаров.

– А если будет заражение?

– Умру в расцвете лет… Не будет. На мне все заживаеткак на собаке.

Тут взгляд мой переместился с его груди на спину, и ярешила, что говорит он такое неспроста. Жуткого вида шрам под левой лопаткой –раз, еще один сбоку, ближе к талии – два, и на плече – три. Пока я разглядывалавсе это, разинув рот, Мигель подмигнул и сказал:

– Шрамы украшают мужчину, вот сегодня опять украсился.Ты руками-то шевели, сестра милосердия. – Высунув язык от усердия, я егозабинтовала, а он полез в аптечку и вздохнул: – Ничего особо ценного нет.

– Ты наркоту ищешь?

– А есть?

– Дурак.

– Добрая девочка. Анальгин давай, хоть от него толку нагрош. Ты мне сегодня дважды по ребрам звезданула, а они и без того переломаны.

– А что бы ты делал на моем месте? – усмехнуласья.

– То же самое, – кивнул он. – Идем. Естьчто-нибудь пожрать в этом доме?

– Найдется, – ответила я. Он сделал шаг, а язаехала ему кулаком в живот и пошла дальше, буркнув: – Это тебе за ножичек.

Мигель сложился пополам, но, выпрямившись, не кинулся наменя с кулаками, а засмеялся.

– Влюбиться, что ли…

– Не спеши.

Я занавесила шторы в столовой, включила свет и стала кормитьМигеля ужином. Несмотря на увечье, ел он с аппетитом, из чего я заключила, чтоон далек от мысли скончаться в ближайшее время. В этот момент зазвонил телефон,я прошла в холл, предупредив:

– Не дергайся. – Впрочем, о его любви к холодномуоружию я, конечно, помнила. И, взяв трубку, развернулась лицом к Мигелю, чтобыизбавить его от ненужных мыслей. Звонил папа.

– Не разбудил? – спросил он.

– Нет. Я недавно вернулась. У тебя все в порядке?

– Да. Ты одна?

– У Соньки свидание.

– Поставь дом на охрану. Ребята, конечно, наблюдают задомом, но все равно…

«Много толку от твоих ребят», – с грустью подумала я и,пожелав папе спокойной ночи, вернулась к столу.

– Отец? – спросил Мигель.

– Ты же слышал. Поставлю дом на охрану. Если твоидрузья умнее, чем ты думаешь, узнаем об этом прежде, чем они свернут тебе шею.

Через пять минут я, налив себе чаю, устроилась за столом.Мигель спросил, есть ли в доме коньяк, выпил рюмку и стал весело на меняпоглядывать. Несмотря на его недавние заверения, это меня беспокоило. Явзглянула на часы и сказала:

– Не возражаешь, если я пойду спать?

– Пожалуй, мне тоже пора.

– Можешь лечь в моей спальне, я устроюсь в папиной.

– Извини, но тебе придется ночевать в гардеробной. Мненадо выспаться, и сторожить тебя всю ночь я не в состоянии.

Я посмотрела на него и презрительно фыркнула:

– Знаешь, почему ты мне не веришь? Потому что твоисобственные слова ничего не значат. Я должна сделать выводы?

– Береженого бог бережет.

– Запрешь меня в гардеробной, и наше соглашениеаннулируется.

– Придется тебя все-таки связать, чтоб не оченьнаглела. Потопали.

Мы поднялись в спальню. Не обращая внимания на Мигеля, ясоорудила себе ложе в гардеробной и закрыла дверь перед его носом. Ключповернулся в замке, я легла, укрылась пледом и честно попробовала уснуть. Какбы не так. Ворочаясь с боку на бок, я думала в основном о том, какая я идиотка.В моем доме преступник, которого разыскивает милиция, а я вместо того, чтобыпопытаться сообщить им об этом, ему раны перевязываю. Все-таки на психа он непохож. Садисты тем более так себя не ведут. Конечно, запереть меня вгардеробной большое свинство, но садистским такой поступок все-таки неназовешь. Убивать ему меня вроде бы и вправду нет никакого смысла. Может, всеобойдется? Посидит два дня в моем доме и уберется восвояси. А я буду вспоминатьоб этом как о забавном приключении. Ничего себе забава… он ведь в самом делеубийца. Что же делать? Можно ему верить или нет? Так ничего и не решив, яуснула. Проснувшись утром, увидела, что дверь в гардеробную открыта. Осторожновыглянула и убедилась, что кровать пуста. Я быстро оделась и на цыпочках вышлаиз комнаты. В доме было подозрительно тихо. Неужто он ушел? Как он мог уйти,если дом на охране? Тогда куда делся?

Гадать пришлось недолго. Спускаясь по лестнице, я увиделаМигеля. Он был в кухне. Натянув на себя мой купальный халат, стоял возле плитыи жарил яичницу. Рукава халата едва прикрывали локти, выглядело это такзабавно, что я невольно хихикнула. Мигель повернулся и сказал:

– Доброе утро, Нюсечка.

– Привет, Мишутка.

Он засмеялся, а я устроилась за столом.

– Ты вызываешь у меня противоречивые чувства, –заметил он, ставя передо мной тарелку с яичницей. – Очень хочется свернутьтебе шею за наглость…

– Это с одной стороны, – кивнула я. – А сдругой?

– С другой… – он наклонился и на миг прижалсягубами к моим губам.

– Я заткнусь и больше слова не скажу, – отпрянув,пообещала я.

– Болтай на здоровье, – он махнул рукой, взялтарелку и устроился рядом. – Все-таки забавная штука жизнь, – черезнекоторое время заявил он.

– Ты о чем?

– О нашей встрече.

– И что в ней такого забавного?