— Помню, конечно помню, — слезы лились по щекам леди.

— Я бы очень хотел, чтобы вы… еще раз… улыб… — рука Кассия повисла безвольной плетью, а глаза покрылись стеклянной пленкой.

— Кассий! Нет! Кассий! Очнись!

Хаджар собирался позволить девушке вдоволь погоревать — впервые за последние недели он никуда особо не торопился, но в воздухе вдруг потянулся знакомый запах.

На плечи Хаджара упало несколько тяжелых капель.

Проклятые Жрецы!

И проклятая, ироничная судьба!

— Госпожа, — Хаджар потянулся к плечу Лэтэи. — Нам стоит поторопиться, если мы не хотим стать ужином для той твари, что поселили сюда темные жрецы?

— Оставь меня в пок…

Опять же, договорить принцессе не удалось. В этот самый момент свод надломился и поток холодной воды обрушился внутрь пещеры.

Хаджар уже собирался вспомнить далекое прошлое и сразиться с водным монстром в родной стихии последнего, но вдруг понял, что у него нет меча.

Как нет и брони.

В простых холщовых одеждах он стоял посреди усеянной травами и цветами небольшой лесной поляны. Впереди журчал ручей. Пели птицы. Высокий лес поднимался к небу, скрытому под грозовыми тучами и облаками.

Далекий горный хребет, из-за своих размеров кажущийся очень близким — разве что не рукой подать, изрезанный шумящими водопадами скрывал спускающийся туман.

Красиво.

Холодно, но красиво.

Хаджару всегда нравилась северная природа. Пусть не такая приветливая и уютная, как южная, она была более… честной. Тут не место трусливым и не решительным. Только тот, кто готов пойти на многое, сможет выжить на севере.

— Да вы издеваетесь… — прошептал Хаджар. — сколько можно…

За последние несколько часов он уже четвертый или даже пятый раз, смотря что именно считать за перемещения, мотался по разным пластам реальности.

И нет, он был не против расширить свои горизонты познания и представления об этом мире и силах, его вращающих. Но тот факт, что каждый раз все это происходило без его на то воли — несколько раздражало.

И, куда больше, пугало.

— Люблю осень.

Хаджар дернулся.

Перед ним, за ручьем, на довольно почтительном расстоянии, стояла женщина. Того возраста, когда юность уже прошла, оставив после себя расцветшую красоту и мудрость, присущую лишь женщинам, прошедшим через то, что и делает их — женщинами. Не девочками, девушками или леди, а теми, кого впоследствии будут называть — матерь наших матерей.

Её белоснежные одежды слегка качались на ветру. Черные волосы убранные в простую прическу лежали на спине. Кожа, едва ли не белее одежд, словно немного светилась.

Хаджар уже видел эту женщину.

На фресках и изображениях в разнообразных книгах.

Ей ставили храмы.

Поклонялись люди.

Старые легенды говорят, что ведьма, спасшая и вырастившая волшебника Пепла была служительницей этой женщины.

Богини.

Богини судьбы.

— Миледи, — Хаджар не знал как еще обратиться к богине.

Это было впервые, когда она на прямую сталкивался с жителем Седьмого Неба. И не просто какой-то младшей богиней, выходцем из Страны Бессмертных, а одной из тех, что была в самом начале. Древнее даже Древних.

— Тебе нравится осень, Безумный Генерал? — богиня опустилась и сорвала цветок. — Хотя, глупый вопрос, наверное. Все кровные Борея любят осень. Это ваше время. Время севера.

— А как же зима, моя госпожа?

Богиня, вдыхая ароматы полевого цветка, чуть улыбнулась.

— Что такое зима, как не сон? И лето — разве это не дрема? Весна и осень мгновения нашего бодрствования, когда вещи становятся тем, что они есть, а не тем, что мы хотим в них видеть.

Скорее всего в этих словах заключалась какая-то глубокая мысль, но Хаджар уже давно взял за правило не пытаться разобраться в речах Древних. И уж тем более тех, кто был даже старше оных.

— Зачем вы призвали меня сюда, моя госпожа? — спросил Хаджар, а затем понял, что упускает кое-что… Кое-что очень важное. — И, самое главное, как вы это…

— Как я это сделала? — богиня опустилась и вернула цветок обратно. Тот врос в землю и потянулся бутоном к лицу женщины, будто пытаясь отблагодарить ту за милосердие. — Иногда и мы, боги, можем хоть что-то, Генерал…

Женщина развернулась и посмотрела на небо.

— Я не звала тебя, Генерал, — произнесла, вдруг, она. — ты сам сюда пришел.

— Я? Сам? Но… зачем?

— Только гость знает, зачем он приходит в гости, — с легкой ноткой улыбки в голосе, сказала богиня. — Ты хочешь что-то спросить у меня, Хаджар?

На самом деле, у него было множество вопросов. Хотя бы взять самый простой — она ли писала текст в Книге Тысяче — книге судеб всего сущего или кто-то другой. А если кто-то другой, то почему она тогда являлась богиней судьбы.

И из всей тысячи вопросов, Хаджар задал, пожалуй, самый бесполезный.

— Дочь или сын?

Она ответила не сразу. А когда ответила, то повторила недавно услышанное Хаджаром.

— Зачем задавать вопрос, когда ты уже знаешь на него ответ, милый Генерал? — богиня взмахнула рукой и из облаков соткалась простая, синяя лента. — Второй раз я плету эту ленту, Генерал. И второй раз даю её в дар генералу. Маленький дракон обманул тебя, воспользовавшись старой легендой. Очень красивой легендой. О влюбленном страннике и отважной воительнице. И о том, как они нашли друг друга.

Лента пролетела по воздуху и вплелась в волосы Хаджара. На то самое место, где, когда-то, находилась точно такая же лента-яд, подаренная Чин’Аме.

— Когда ты встретишь ту, чей свет — твой свет, эта лента укажет тебе.

— Что…

— Это мой маленький дар, Генерал. Я люблю, когда истории заканчиваются счастливым «и жили они долго и счастливо». Жаль, только, что так бывает лишь в сказках.

— Госпожа, я…

— Ступай, Хаджар. Твоя битва еще не окончена.

Хаджар открыл глаза. Он, с хрипом отплевываясь от воды, обнаружил себя лежащим на крыше одного из домов. Город жрецов постепенно погружался в холодную, темную воду. Ту самую, которую Хаджар ощущал еще при спуске сюда.

— Я не шучу, человеческий пес, еще один шаг и я снесу ей башку!

Хаджар помотал головой. Сознание буксовало и отказывало принять реальность. А реальность была таковой, что его путешествие по реальностям до добра, когда-нибудь, не доведут.

— Да успокойся, гномий ты сын! Дай мне объяснить!