коробку оставить в Марфутках. Даже если задержат их,допустим, где-нибудь, то придраться не к чему. Долго думали, куда запрятать.На огороде зарывать побоялись, потому что больно заметно. Народу в деревненемного, а бабки народ востроглазый и остроухий. Даже ночью заинтересуются,чего там девки с лопатами делают. В лес нести? Опять же внимание привлечешь.Весна, нечего там приезжим собирать. Ни грибов, ни ягод. Зачем с сумкойходили? А коробка такая, что просто так ее под одежду не спрячешь, тяжелая.В полиэтиленовый пакет не положишь - порвет. Да и вообще, на них,"тюремщиц", в смысле "в тюрьме отсидевших", население поглядывалопристально: не своровали бы чего... Наконец придумали: в печь замуровать. Благо с этим делом кое-какоезнакомство имели. Немного сомневались, правда. Вдруг эту печку кто-нибудькогда-нибудь затопит, а внутри коробки, допустим, что-нибудь сгорающееокажется? Например, доллары или те же чеки, которые им обещали? Нопонадеялись, что быстро разберутся, приедут за коробкой до холодов. Правда,перед отъездом Люба все-таки решила предусмотреть вариант на случай, есливернется не скоро. Все, что было в доме более-менее ценного и дельного, отикон до постельного и носильного белья, перенесла в дом тети ТониАверьяновой. Не в тот, который Петька Гладышев ей подарил, а в старый,который позже сгорел. Вместе со всем этим добром, естественно. О таком случае, конечно, Люба тогда не думала. Заперла дом, забрала ключи уехала. Кто из односельчан позаботился заколотить дом досками - и сейчасне знала. Наверно, и тетя Катя в Лутохино сообщить не смогла бы. Было бысейчас лето, может, и сыскался бы кто-то сведущий, но зимой не спросишь. Даи остался ли кто живой? Мать умерла в пятьдесят, самой молодой из постоянныхжителей была. А большинству уже тогда к семидесяти подваливало. В Москве по телефону, который им дал Равалпинди, позвонила Люба. Опятьподошел мужик и сказал, что никакой Клавы не знает. Соня, тоже приложившаяухо к трубке, сообщила, что и в те разы он подходил. Призадумались. Поскольку с Равалпинди их знакомил Пан Спортсмен и никаких сведений отом, как найти заказчика, у подруг не было, решили искать Пана. Но Спортсменисчез из столицы начисто, и на всех известных Соне "точках" не появлялся.Равалпинди никто из Сониных друзей не знал. Один из них как бы между деломпо-дружески посоветовал девушкам оставить все как есть и не мельтешить погороду. А то их могут не понять и не простить. Это было резонное замечание. Если заказчики выбросили на ветер тыщу и неспешат получить то, что заказывали, значит, у них есть на то причины. А вотнастойчивые попытки разыскивать кое-кто может принять за добровольную помощьмилиции. Да и сама милиция, а также КГБ - о том, что грех, совершенныйподругами, может проходить и по этому ведомству. Соня с Любой как-то неподумали, - вполне могут по нечаянности их высветить и прибрать. Соня и Люба решили не мельтешить, но встал вопрос, на что жить. Непроституцией же заниматься в самом деле? Тем более что и той, и другой, Сонеособенно, мужской пол казался сущей дрянью. Времена коммерческих ларьков и частных магазинчиков еще не настали, аударных комсомольских строек уже заканчивались. Лимит на московскихпредприятиях был, но горбатиться за полтораста в месяц не хотелось. У Сони,правда, была свободная комната, которую она сдавала за триста в месяцторговкам с Кавказа. Во второй комнате им пришлось жить вдвоем, в тесноте,но не в обиде. На прокорм хватало, но не более того. А постоялицы чуть ли некаждый день спрашивали мнение хозяйки и ее "сестры" - так им Соня дляпростоты отрекомендовала Любу - о благоприобретенных сапогах, пальто,платьях, туфлях, сумках, колечках, которые приобретались за такие сотни итысячи рублей, которых подруги отродясь в руках не держали. Не один и не два раза "сестры" вспоминали о злополучной коробке. Обычнопо инициативе Сони. Она была поэнергичней.. Что только ее буйная фантазия непомещала в запаянную коробку! И золото, и бриллианты, и ключ от квартиры,где деньги лежат, и завещание турецкого аги, и какой-нибудьсверхъестественный и сверхсекретный чертеж, за который американцы сразудесять миллионов долларов дадут и виллу на Гавайях в придачу... Но болееосторожная Люба всякий раз охлаждала Сонины порывы "поехать и открыть".Во-первых, там, в коробке, могло оказаться что-то такое, чему они с Соней несмогут найти применения, а то и вовсе не поймут, зачем это "что-то" нужно икому. Например, будет там, скажем, лежать какая-то железяка или, допустим,микросхема какая-нибудь. Черт его знает, может, и действительно,какой-нибудь шпион за нее предлагал Равалпинди миллион. Но ни Сони, ни Любыэтот шпион знать не знает и не захочет знать, даже если им каким-нибудьфантастическим способом удастся его разыскать. Примет за кагэбэшниц и влучшем случае выставит за дверь, а в худшем - пристрелит или зарежет. О том,что шпионы ведут себя именно так, а не иначе, Люба знала из советскихфильмов. Во-вторых, не лежит ли там, в коробке, что-нибудь такое, отчего вразконцы отдашь. Может, там бомба, которая тут же разнесет в клочья того, ктоначнет вскрывать коробку. Или яд какой-нибудь, или газ, или радиация, матьее за ногу... Наконец, в-третьих, мог возникнуть откуда-то Равалпинди и напомнить, чтоуговор был коробку не вскрывать. Причем не только напомнить, но и взыскать.Вряд ли он при этом расплатится деньгами. Перспектива угодить в сводкупроисшествий по городу в качестве "двух неопознанных женских трупов",выловленных в Москве-реке или обнаруженных расчлененными, особо неулыбалась. Поэтому поехать за посылкой они так и не собрались. А работа в концеконцов сама их нашла. Наверно, это был их последний шанс устроиться в этой жизни без близкогососедства с криминалом. Как-то стояли в очереди за чем-то и случайнопознакомились с супружеской парой, Валей и Толей, которые оказалиськаскадерами. Причем фанатами этого дела. А им как раз нужны были девушки, вэтой группе, кроме Вали, был сплошь сильный пол. То, что Соня и Люба имелиза плечами тюрьму, никакого впечатления не произвело, как и то, что обесидели за убийство. Сначала подруги приходили только из любопытства,посмотреть на всякие трюки, потом стали тренироваться всерьез. Соняопять-таки первая увлеклась, а Люба за ней, как нитка за иголкой.Пить-курить бросили, стали по утрам бегать, вроде и здоровья прибавилось.Ребята там подобрались смелые, веселые и довольно добрые. Оказалось, чтомногому из того, что ребята умели, научиться не так уж и сложно, было быжелание и старание. Где-то через полтора года Люба с Соней приняли участие впервой съемке и потом, спустя полгода, когда фильм наконец вышел на экран,раза три или четыре ходили его смотреть, чтоб увидать те десять секунд, вкоторые главную героиню и главную злодейку изображали они, а не актрисы,записанные в титрах. Заработки были не больно велики, но жилось интересно. Научились лиховодить машину и мотоцикл, нырять и плавать, метко стрелять, кидать нож,прыгать, драться, скакать на лошадях