Отвожу от нее взгляд и командую:

– Давай поскорее доедай и собирайся.

Девушка немного обескураженно смотрит в глаза, и я даже нахожу в них нотки обиды.

Встаю, огибаю стол и, целуя ее в щеку, сообщаю:

– У нас грандиозные планы. Тебе понравятся.

Кира все еще молчит, и я продолжаю:

– Но если ты предпочитаешь меня и постель…

– Какие планы? – мгновенно уточняет она.

Смеюсь:

– Значит, все-таки планам ты предпочитаешь меня?!

– А разве ты не входишь в эти планы?

Сообразительная девочка.

– Вхожу.

Сладко улыбается.

– Тогда ты и планы! А постель нам совсем не обязательна, – весело произносит она, откровенно смотря в мои глаза.

– Хорошо, я и планы.

Выезжаю на трассу А 17 и слушаю неумолкающую Киру, которую хочется сделать немного потише.

– Ник, скажи, я угадала. Пожалуйста!

– Ты не любишь сюрпризы?

Смешно выпячивает губы.

– Я предпочитаю определенность!

Молчу и все начинается по новой.

– Мыс Рока?! Правда же?! Ни-ик!

Понимаю: всю дорогу слышать ее вопросы я не выдержу, и сдаюсь.

– Да, догадливая моя! Даже сюрприз тебе не сделать.

Она расплывается в улыбке от уха до уха и снова тараторит:

– Да нет, что ты! Это и так сюрприз. Я не думала, что мы сегодня туда поедем, правда хотела попросить тебя потом свозить меня в это место.

Киваю, а она наконец успокаивается, стихает и включает музыку.

После Лейрии трасса А17 меняется на А8, и мы, проехав по ней километров сто, сворачиваем по просьбе Киры, не особо любящей подобные маршруты, на какую-то дорогу местного значения, и тащимся по ней. В другое время я бы что-нибудь съязвил, но малышка так рада. Смотрит по сторонам, снимает видео для новых сториз и улыбается-улыбается-улыбается, заряжая меня своими солнечными улыбками и позитивом.

Дорога ведет нас сокровенными изгибами то вверх, то вниз, чередуя бесчисленные небольшие деревушки, которые так нравятся моей авантюристке. Неброская небогатая, но милая в своей простоте Португалия проносится за окном и оставляет в душе приятные ощущения.

Заметив скопление машин на парковке, я притормаживаю и понимаю: это смотровая площадка. Думаю: здесь есть что посмотреть, если столько желающих собралось, и моей Кире понравится. Паркуюсь.

Она начинает крутить головой во все стороны.

– Почему ты остановился?

– Пойдем. Посмотрим.

Мы покидаем машину и подходим к деревянному поручню. Вид, предстающий перед нами, особенно завораживает мою впечатлительную малышку. Она встречается со мной светящимися от восторга глазами и шепчет:

– Невероятно красиво!

Бросаю взгляд вниз, где в огромном кольце прилизанных океаном скал, на светлом покрывале песка набросаны темные камни и волны лижут их, как послушные псы. Дальше в стороне опустевший без воды берег. Океан словно задрал одежду и смущенно демонстрирует свою подноготную: зеленые водоросли и черные потемневшие от времени, проведенном в воде, булыжники. Но даже несмотря на курьезную ситуацию, он кажется могучим и величественным в сравнении с людишками, копошащимися внизу.

– На океан можно смотреть вечность, – произносит Кира куда-то в бездну пропасти.

– Я думал: после того случая ты невзлюбишь его.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она ловит мой взгляд и смущенно улыбается.

– Ты же сам сказал: виноват не океан, не рип, а паника. Значит, виновата только я.

Не удержавшись, прижимаю ее крепче. Каждый раз при упоминании того жуткого момента, когда я не мог найти ее на глади воды, меня пробирает озноб. Я чуть не потерял девушку, что стала самым важным человеком в моей жизни.

Простояв еще минут десять, любуясь восхитительным видом и вдыхая свежий морской воздух, мы возвращаемся в машину и продолжаем свой путь на край света.

Пристроившись в хвост парочки машин, мы, виляя по двухполосной сельской дороге, завершаем свой путь. Навигатор информирует, что нам осталось меньше километра, и вдалеке уже виднеется очертание белого здания с оранжевыми крышами и стержнем маяка.

Пристроить машину оказывается непросто. Покружив по парковке, я разворачиваюсь и с горем пополам засовываю Mini на свободное место.

– Ну что, мы в самой западной точке Европы! – поворачиваясь к Кире, информирую я.

Она широко улыбается, и в ее лихорадочно блестящих глазах читается нетерпение. Сейчас она похожа на маленькую девочку, встретившую деда Мороза и ждущую новогоднего подарка. Такая радостная одухотворенная. Мне нравится видеть ее такой, и мне нравится быть ее личным волшебником.

Но тем не менее малышка не выпрыгивает из машины, а приближается ко мне. Обжигает своим выдохнутым «спасибо» и, только коснувшись моих губ, возвращается обратно.

Кира первая выскальзывает из авто, я – следом. Тянусь, разминая затекшие мышцы, про себя констатируя, что четверо суток отдыха обленили меня и я уже забыл, как проводил по полдня в машине.

Мы проходим мимо маяка и направляемся к каменной стеле, на вершине которой установлен крест, а возле толпится народ в желании увековечить этот знаменательный момент на фото.

Подходим к ней, и Кира с каким-то детским благоговением смотрит на непонятные буквы, высеченные на камне. Потом, чувствуя мой взгляд, поднимает глаза и, смущенно улыбаясь, произносит:

– Тут указаны координаты и цитата португальского поэта Луиса Камоэнса: «Это место, где кончается земля, и начинается море».

Притягиваю ее к себе и касаюсь губами ее волос. Этот жест уже входит в привычку, но я не могу не прикасаться к ней. Особенно в моменты, когда накрывает от нежности.

– Давай сделаем селфи! – неожиданно просит она.

Другому человеку и в другой момент я бы отказал – от позирований меня до сих пор тошнит – но не ей.