были понятны все действия странного ритуала, совершаемого ее героями. Но современники фрески погибли при извержении вулкана почти две тысячи лет назад, а изображения живы и все так же совершают обряды, еще более загадочные ныне. Они, эти люди, эти безмолвные цветные тени тысячелетнего прошлого, здесь! В этой комнате! И комнате лучше всегда оставаться пустой, потому что никакие предметы других эпох не выдержат их соседства. Какую бы мебель ни внесли в Виллу мистерий, она не пересилит действия красного широкого фриза, на котором герои торжественно скользят «из кадра в кадр», погруженные в исполнение непонятного таинства.

Сказанное касается не только древности. Расписанные стены — всегда активны, особенно по отношению к внутреннему пространству. И неизменны! Снятие монументальной живописи со стены — это ее уничтожение. Потому и расписывают (или украшают мозаикой) стены преимущественно общественных зданий или тех, назначение которых не изменится на многие годы вперед.

Среди техник монументальной живописи мы особо выделяем фреску, ибо в ней работали лучшие художники почти всех народов, в ней решались самые сложные проблемы своего времени. А теперь еще раз взглянем для сравнения на жизнь станковой живописи, обитающей только в интерьере (слева). Рамы отгораживают изображенных, они в своем собственном мире, из которого глядят в наш ... издалека, не стремясь преодолеть границы овальных «золотых окон». Так и живут по сей день в Кускове, где

Почтенный замок был построен,

Как замки строиться должны:

Отменно прочен и спокоен

Во вкусе умной старины.

Везде высокие покои,

В гостиной штофные обои,

Царей портреты на стенах,

И печи в пестрых изразцах.

(А. С. Пушкин)

Фреска проходит сквозь все века истории культуры, потому что существовала она всегда, будучи всегда разной в творчестве разных народов и времен. Фреска — это «лик эпохи», проглядывающий сквозь Жизнь изображенную. Попробуем увидеть сто в древнеегипетской стенописи (справа). Стройные, хрупкие в талиях девушки с очаровательными носиками, удлиненными глазами, в венках-диадемах, в ожерельях, браслетах, серьгах и париках ... Это ли не милые подробности их девичьих радостей? И вдруг ... «Замри!» — слышен властный голос эпохи Древнего Египта. Замри, но задержи красоту быстротекущей жизни. И они послушно замерли в белых одеждах на белой стене гробницы, накрепко зажав в кулачках расцветшие папирусы, красавцы лотосы, гранаты, виноград, музыкальный инструмент для утехи богини Хатор. Замерла в молитве на стене своей гробницы и царица Нефертари, супруга Рамзеса II, воздев руки ввысь (слева). Все 4000 лет искусство Египта обслуживало культ мертвых, почти омертвев само, но не потеряв любви к жизни.

Фреска и архитектура — нерасторжимы, и назначение здания усиливает действие стенописи. Храм — не гробница, хотя может быть и усыпальницей. Например, усыпальницей великих и удельных князей московских, находящейся под сводами Архангельского собора в Кремле. Храм, в отличие от гробницы, создавался для живых, потому «галерея» изображенных князей, вознесенная на стенах и столбах храма, является «зданием» русской истории и государства, «построенным» живописью совместно с архитектурой. Фрески исполнены в XVII веке. Справа — князь Владимир Андреевич Храбрый, сподвижник Дмитрия Донского, более похожий на святого, чем на воина. Воистину благочестивый воин.

В России фреска существует как высокое искусство более семисот лет, начиная с Киевской Руси, и являет собой картину напряженной художественной жизни, в которой существовали разные направления, школы и яркие индивидуальности. Например — строгость, линеарное благородство псковской фрески XII века (слева — фрагмент росписи Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря во Пскове). Или — свободная живописная манера Феофана Грека (справа — фрагмент росписи церкви Спаса-на-Ильине в Новгороде, XIV век). Но оба произведения, разделенные во времени на двести с лишним лет, относятся к живописи условной. Как красив сдержанный цвет фрески! Как ощутима жизнь стены!

Реалистическая живопись, известная всем особенно хорошо по живописи станковой, тем не менее родилась и окрепла во фреске. Впечатляющая сила могучих образов, созданных кистью Мазаччо, заключена в реальности объема, как бы возникающего в резком столкновении света и тени. Жизнь Мазаччо была очень коротка, но ему хватило ее, чтобы засветить яркий факел нового искусства. Искусства реалистической живописи. Слева — фрагменты фрески Мазаччо «Чудо со статиром», исполненной в начале XV века в капеле Бранкаччи церкви Санта Мария дель Кармине во Флоренции. Италия (см. также стр. 66). Справа — фрагмент композиции с апостолом Петром.

Много произведений создано в живописи, и всякий раз они создаются красками-цветом на плоскости малой и большой. Но это неисчерпаемое разнообразие как бы разделяется на два мира. Мир живописи реалистической, например фрески Мазаччо (стр. 232—233), и мир живописи условной, например фрески Андрея Рублева: вверху и слева — «Страшный суд», роспись свода Успенского собора во Владимире. 1408 г; справа — фрагмент «Страшного суда» (см. текст, стр. 214).

Рублев и Мазаччо — современники. Они умерли, наверное, в один год, хотя, когда Рублев работал над композицией в Успенском соборе, Мазаччо был еще маленьким мальчиком. Будучи рядом во времени, они оказываются не только в разных городах, странах, в разном окружении людей с резко противоположными вкусами, но и как бы в разных эпохах, столь различно их «воззрение на мир», их мировоззрение. Творчество Андрея Рублева — это самый прекрасный период русской средневековой культуры. А творчество Мазаччо — это эпоха Возрождения, начавшаяся в Европе с Италии, и если Мазаччо «спускает с небес на землю» героев священных книг, то Рублев устремляется в небеса в поисках человеческой правды-истины. Эта правда — есть Добро! — понимание и сочувствие всем человеческим бедам. И Добро торжествует на «Страшном суде». В том убеждает ясный облик судей, доброта которых, засветившись в их чистых ликах, распространяется далее, пока не округлится в ореол «круглой светлоты», то есть в нимб каждой головы. И тяжелый свод словно легчает на наших глазах благодаря скоплению этой светлоты, благодаря разумной стройности рядов святых и ангелов, расступившихся при появлении в центре свода Судьи Главного ... И тоже всех понимающего, а потому