не просто украшают, но рассказывают очень важные для старинных людей истории. Золотые рисунки (подобно монументальной живописи), соединившись нерасторжимо с архитектурой, навеки вросли в суздальскую землю. И «златой смысл», сплетенный в затейливое линеарное мерцание, смотрится на черном фоне простовато-величавых врат действительно монументально.

Монументальная графика встречается нечасто. Зато существует преогромное количество графики, «монументально обосновавшейся» в городе, «графики деловой». Внимательно приглядевшись к окружению, начинаешь вдруг замечать постоянные ее услуги, столь необходимые в мире грамотных людей. Бесчисленные надписи, вывески, опознавательные знаки, созданные в прочных городских материалах! Цифры, буквы, слова — большие, маленькие, в сопровождении изображений или без них — стоят на кровлях домов иль движутся нам навстречу вместе с городским транспортом, сопровождают нас повсюду, предусмотрительно указывая «Где», «Что», «Когда», «Куда» — найти, узнать, сделать, пребывая в городе, в городских заботах.

В будущем мы заглянем в этот причудливый мир «городского языка», мир скульптурных букв, живописных слов, графических символов, будь то всем известное «М», превратившееся в символ метро, или целый словарь дорожных знаков, регулирующих напряженное уличное движение. Но среди прочных стеклянных светящихся букв, нестирающихся текстов на камне, металле постоянно появляются их «графические собратья», хрупкие телом, сильные духом. Прежде они настойчиво размещались прямо на стенах домов, заборов иль устраивались на толстых, кругло-высоких тумбах (в островерхих «шляпках»), потеснив городские афиши. Теперь для них созданы специальные плоскости стендов, ибо дома берегут свои бока от клея и быстро погибающей бумаги.

Да, именно! Они выходят в город «налегке», на листах, увы, совсем непрочной бумаги (до первого дождя!), но всегда неутомимо разнообразные, полные необыкновенной энергии, как те, кому надо успеть сказать в короткий срок отпущенной жизни; сказать «Срочное!», «Интересное!», «Важное!» иль «В высшей степени Важное!!!»

Ты узнаешь его? Плакат! Последний, с кем познакомились даже не в мастерских, а в типографии. Последний, с кем мы беседуем, покидая Город-музей, прежде чем отправиться к сокровищам гравюрных кабинетов, хранилищ и библиотек. И первый, кто появился перед нами как раз от их имени, открывая читателю Мир Графики. Наконец, единственный среди графических собратьев, кто отважился выйти под открытое небо, отважился заговорить с мимо идущими людьми — подобно монументам!

В отличие от гравюры, книги, которые просвещают людей постепенно, небыстро, плакат — оратор, «говорящий» с городской трибуны ярко, заразительно и коротко. Его жизнь в городе действительно недолговечна. Каждый очередной лист довольно быстро уступает место другому, «сказав свое» в короткий срок пребывания на стенде. Так и исчезают. Сначала их заклеют другими, а потом сдерут и выкинут общими пестрыми лохмотьями. Но лучшие из них? — спросишь ты. Те, что свое «сказали потрясающе!!» Или те, что «облетели весь мир», подобно голубке Пикассо? Те и получают бессмертие в искусстве. Они запечатлены в твоей книге, во множестве других, а первоотпечатки иль отпечатки, прошедшие трудную жизнь, со следами пуль, огня хранятся для грядущих поколений как живой голос, живой крик минувших времен; хранятся в ровной температуре музейных запасников иль в экспозиции музея, запрещающей «трогать руками».

В городе же все возможно. В городе плакат и беззащитен — и защищен силой собственного изображения, ибо глаз, ум, сердце, захваченные его смыслом, «рукам воли не дают!». Своей открытостью, доступностью плакат воспитывает в людях уважение к творчеству, потому что, кроме всего прочего, он являет собой репродукцию одного-единственного уникального оригинала.

Среди графических оригиналов плакатные — самые большие. Однако для городской стены он совсем не велик! Скажем — просто мал! И, по-видимому, не в размерах таится удивительное зернышко его значительности, благодаря чему он, маленький, бесстрашный, выходит на большие городские стены и ... не теряется! Он — «кусочек бумаги!» — вступает в борьбу с городским водоворотом за внимание человека и ... побеждает! А победить мудрено.

Горожане спешат, поглощенные заботами, мыслями. Горожан — тысячи. И машин — тысячи! Значит надобно пробиться к человеку сквозь движущуюся, шумящую пестроту современной городской жизни! Но как? Сначала захватить Глаз (зрительное внимание), а через него — к Уму и Сердцу. Лучше прямо к сердцу — тогда умом будешь принят наверняка. Глаза же человека чаще смотрят, чем читают; стало быть, Смысл должен стать Изображением. Он должен быть «ладно скроен» в самом изображении, чтобы человек Увидел! и Понял! без слов*. * 285

Иль спаять изображение воедино с текстом. Иль с одним только словом, которое станет ... громом разряжающейся молнии Смысла. Как «разрядилась» в плакате «Помоги» восклицающая белая тень Человека-Голода; восклицающая всем своим бесплотным высохшим существом, начиная от вскинутых «рук-костей» через «восклицательный знак» тела вплоть до огромных ног, бредущих в черном бесплодном пространстве неродившей Земли. Как только выдерживает обыкновенная бумага чернобелую вспышку Беды?!

Это было давно. В двадцатых годах голодало Поволжье. И страна помогала. Помогал и плакат. Он шел по стенам, по заборам не одним листом. Он кричал «Помоги» во много голосов, ступая белыми рядами из черноты, прямо к нам за помощью, как шли герои мексиканских фресок. И тревожило глаз черно-белое, и сжималось сердце под напором видимого горя, и задумывался разум — «Что делать?», чтобы помочь в ответ на призыв плаката.

Хороший плакат, — скажут искусствоведы[139] (люди, «ведающие», знающие искусство),— отличает экспрессивная сила обобщенного смысла и лаконизм[140] формы. Все ясно? Да, именно так. Плакат, как и скульптура, чаще всего выражает смысл в простом и точно найденном строении ясно обозримой формы, будь то простой силуэт иль извечное в графике столкновение черно-белого. Но можно сказать и по-другому о могучей силе художественного образа, возникшего на непрочном листе бумаги:

Лист, где искусство образ начертало,

Неравночтим с тряпицей иль клочком.

(Микеланджело)

Среди других видов искусства графика особенно быстро, остро, взволнованно, разнообразно откликалась и откликается на события общественно-важные — будь то политика, хозяйство страны, ее культура, искусство, наука, просвещение ... Графика исключительно легко «подхватывает мысль на лету», простыми средствами переводя ее в изображение: так что в сравнении с «рисунками на ходу» самое легкое приготовление к живописному этюду кажется нагромождением сложностей.

Но общественное значение графики, ее «звучание» в обществе или, как говорят в таких случаях, «общественный резонанс»[141] появляется тогда, когда рисованные произведения становятся общеизвестными, когда они выходят в свет огромными тиражами, и люди, в свою очередь, откликаются на них. Откликаются по-разному и хорошо и плохо, то загораясь их смыслом, то пропуская его мимо внимания. Вот почему графика постепенно набирает силу с рождением печати, с усилением общественного влияния газет и журналов на умы людей, с появлением постоянного