сложились даже лучше, чем я думал. Мне повезло не только добраться до убийц… Кстати, – он снова посмотрел на меня. – Твой приятель не ушел далеко. Его уже взяли… Так вот, сегодня у меня счастливый день. И убийцы на блюдечке с голубой каемочкой, и давний друг. Помнишь, Денис, я говорил тебе о слиянии, а ты даже слушать не стал. Твой отец оставил тебе весьма жирный кусок, а ведь мы с ним начинали вместе. Не стоило делить бизнес… Но ничего, теперь все образуется. Видишь ли, дело было так, – Санев хищно улыбнулся. – Ты убил мою дочь, а мои охранники убили тебя, застав на месте преступления. Нехорошо, конечно, я очень на них разозлился, да что уж поделаешь…

– Вы ненормальный, – выдохнула я. – Неужели думаете, что это сойдет вам с рук?

– Конечно сойдет, – Санев пожал плечами. – Свидетелей не будет, а нужные люди – на моей стороне. Говорю же: повезло мне сегодня – получу двойную выгоду.

Он смотрел на меня так, что было понятно: я уже списана со счетов. Свидетелей не будет – значит, меня убьют. Ничего неожиданного. Жаль только, что все получилось так глупо. Ну почему я не догадалась о том, что происходит, раньше? Санев, конечно, мастер притворства, но Анна даже не скрывала, что я ей – не родная дочь. И фотографии… Как я могла пропустить фотографии?! Об альбомах забыли в спешке, и где-то на их страницах была настоящая Мика. Если бы я просмотрела альбомы раньше, у меня появился бы шанс… Поэтому Анна испугалась, когда увидела меня с альбомами, именно после того вечера они вынули фотографии с настоящей Микой.

– А как же Оливия? Вы сказали, что она – моя подруга, я ей звонила…

– И она подыграла тебе по нашей просьбе, – охотно объяснил Санев. – Правда, интересно получилось? Кстати, оказалось любопытно за тобой наблюдать. Такая испуганная, растерянная. Сразу видно, что привыкла жить в грязи. Разве моя Мика такой была? Анна, правда, боялась, что я тебя в койку затащу, но я же не дурак, чтобы дела с удовольствиями смешивать.

– Вы не дурак, вы – подонок, – слова сами вырвались из моей глотки. Хотя что уж тут терять, если меня все равно убьют. Жаль, что журналист, к которому я обратилась, подвел. Сюда бы сейчас прессу – получили бы первосортный материал.

Я понимала, что выхода нет. Наверное, отсюда я и черпала силы. Безнадежность тоже иногда помогает удержать лицо. Понятно же, что даже если я стану рыдать и просить о пощаде, Санев только посмеется. А значит, и не стоит унижаться.

– Храбрая девочка, – Санев покачал головой. – Скажи ведь, какая ирония судьбы: то, что именно тебе пришлось заменить мою дочь и послужить приманкой. У нас было немного времени, и тогда мы еще не знали, что ты связана с этим делом, а Лера – твоя подруга. Забавное совпадение. Судьбоносное, я бы сказал… Но что-то мы заболтались. Пора заканчивать наш маленький спектакль. Так же, друзья?

Я промолчала. Смерть опять подошла ко мне слишком близко. Вернее, все это время она кружила надо мной, выжидая, когда настанет благоприятный момент. И вот он настал. Как раз тогда, когда мне категорически не хотелось умирать. Когда у меня, наконец, появился стимул жить.

Санкт-Петербург, сентябрь, 1913 год

Она говорила сбивчиво и, как ей самой казалось, непонятно. Смерть отца, дядя, попытка отравления в поезде, предательство тети… Только про Вербицкого Лиза не упомянула – слишком болезненно.

Рагозин слушал ее внимательно, кивал и хмурился.

– Знаете что, Елизавета Петровна, – сказал он, когда девушка закончила путаный рассказ, – сейчас возвращайтесь к тете, я провожу. А завтра в четыре выходите из дома. Я найду квартиру, где можно будет вас спрятать. Поедете со мной.

– Мне нужно добраться до семьи поверенного моего отца, – Лиза посмотрела на Дмитрия через грязный дощатый стол и стиснула в руках щербатую кружку с чаем.

В заведении, куда Дмитрий ее привел, было дымно и шумно. Лиза никогда раньше не посещала подобные места, зато здесь на них не обращали внимания – компания в углу методично напивалась, группа студентов обедала и громко обсуждала какой-то случай в университете.

– Я спрячу вас и сообщу им. Вы дадите адрес, – предложил Дмитрий.

– Хорошо, – Лиза кивнула. Все же ей повезло, одна удачная встреча в ее жизни была.

Она вернулась в тетин дом и, сказавшись больной, удалилась в свою комнату. В голову настойчиво лезли мысли о Денисе Вербицком, но Лиза отгоняла их прочь.

Наверное, мысли обладают способностью к материализации, потому что вечером горничная принесла ей карточку и сказала, что ее дожидается в гостиной молодой человек. Денис Константинович Вербицкий собственной персоной.

Пришлось вновь ссылаться на болезнь. И только отвернувшись лицом к стене, Лиза сообразила, что не вернула подаренный медальон. Стоило отдать его дарителю через горничную, но было слишком поздно.

«Ничего, – решила Лиза, – отправлю потом почтой».

Примерно за час до назначенного Дмитрием времени неожиданно пришла тетя. Выражала беспокойство слабым здоровьем племянницы и… рекомендовала съездить на богомолье – и за отца помолиться, и свою душу облегчить.

Если бы Лиза не подслушала тот разговор в библиотеке, девушку, несомненно, тронула бы такая забота, а сейчас она смотрела на тетю и думала о том, есть ли у той душа? Разве можно живым человеком жертвовать и на верную смерть его отправлять? Конечно, собственный сын для тетушки дороже всех на свете, но ведь нельзя же так не по-человечески!

Где-то в глубине души тете, очевидно, было стыдно, потому что она избегала смотреть в глаза племяннице, а руки ее постоянно двигались – то покрывало разгладят, то занавеску поправят.

– Хорошо, – сказала девушка, желая прервать этот тягостный разговор, тем более, что с каждой секундой приближалось назначенное время. – Спасибо за заботу, обязательно поеду.

– Вот завтра с утреца можно и в путь пускаться. Есть вблизи города одно хорошее место, намоленное. А ты бледная такая, – тетя, кинув быстрый взгляд в сторону Лизы, покачала головой.

– Спасибо за вашу ласку и заботу, – проговорила девушка в ответ, и тетя, смутившись, пробормотала что-то вроде: «Ну, с Богом, выздоравливай», и поспешно вышла из комнаты.

Лиза перевела дух. На груди теплился медальон Вербицкого, и, коснувшись его, девушка почувствовала облегчение, словно получила поддержку от друга.

– Спасибо тебе, Господи, за милость твою, – Лиза широко перекрестилась. – И прости мне все грехи мои, вольные и невольные.

Молитва была не канонической, но Лиза всегда считала, что главное – молиться искренне, от всего сердца, тогда Господь и услышит.

Пора было выходить. Не прибегая к услугам горничной, она оделась потеплее и вышла из комнаты.

Она покидала этот