Очевидно, он замечал любые мелочи.

– Поедем, – покладисто согласилась я и отодвинула тарелку.

Они привезли меня… на кладбище. Ворота были открыты, мы проехали по дороге старый участок и оказались у новых могил.

– Идем, – поманил меня пальцем Ветров.

Уже успело посветлеть, но день обещал быть пасмурным. В воздухе кружились невесомые снежинки. Кажется, шел первый в этом году снег.

Мы вышли. Я никак не понимала, что за сюрприз они готовят. Наконец, Ветров остановился у одной из могил, весьма жалкой из-за покрывавших ее уже увядших цветов.

Тут не было гранитной плиты – только временная табличка.

«Елизавета Петровна Веселова», – прочитала я и в недоумении оглянулась. Что это значит? Зачем меня привели к этой могиле?

И тут на меня словно обрушился удар.

Я услышала жуткий скрежет, а затем увидела слепящий свет фар… Дорожное полотно, несущуюся мне навстречу машину… Затем события завертелись перед глазами, словно отматываемая назад пленка.

Наверное, я бы упала, если бы меня не подхватил Заревский.

– Ты вспомнила? – Ветров удовлетворенно кивнул. – Видишь, это твоя могила.

– И… и что дальше? – снова спросила я.

– А дальше мы будем заниматься некромантией, – усмехнулся Денис. – Поднимать тебя из мертвых. Чувствуешь ли ты себя живой?

– Не знаю, – честно призналась я.

– И скажи, кстати, – он чуть развернул меня к себе, чтобы видеть лицо, – что это за штуку ты бросила мне в капюшон?

– Это медальон. Я нашла его в сумке… В сумке Мики. Мне показалось, что это тот самый, о котором ты рассказывал, – пробормотала я. – И он сработал.

– Правда? – Денис удивленно поднял брови. – А я думал, дело в моем личном везении. Ну, раз ты меня спасла, скажешь теперь, что я обязан на тебе жениться? Предупрежу сразу: подобное в мои планы не входило. Тем более, знаешь ли, рискованно жениться на девушке, которая, не задумываясь, бьет в челюсть бойцовой собаке.

Я не знала, как на это реагировать, но тут в разговор вступил Ветров.

– Не пугай девушку, Денис. Не все понимают твои шутки… Вот что, – журналист повернулся ко мне, – сейчас вернемся в гостиницу и поговорим. Потом нам придется съездить в милицию и заняться не слишком приятной процедурой дачи показаний и официального возвращения тебя в списки живых. Неофициально ты вполне с этим справилась, поздравляю.

– Но что все-таки случилось, и как вы оказались на даче Санева? – спросила я, когда мы садились в машину.

– Терпение и еще раз терпение. Скоро расскажем, – пообещал журналист.

В гостинице они и вправду выполнили обещание.

Дело оказалось весьма странным.

После гибели дочери Санев словно обезумел и решил поймать злодеев на живца. Живец в виде меня нашелся поблизости. Мне вкололи какую-то дрянь, покрасили волосы и отвезли в больницу. Далее Санев принялся ждать. Его жена Анна изначально высказывалась против этой бредовой идеи, однако муж ее слушать не стал, и она привычно отступила, решив не вмешиваться.

В то время, как Дмитрий и Лерин отец готовили очередное покушение, Денис Заревский заподозрил, что происходит нечто странное, и обратился к Алексею Ветрову, с которым уже был немного знаком и в талантах которого ничуть не сомневался. Сначала они подозревали меня в сговоре с Саневым, но вскоре убедились, что меня используют вслепую. Они уже следили за мной и прибыли на дачу, чтобы разобраться на месте. Денис со своими людьми вошел внутрь и поставил камеры. Одна из камер была закреплена на его собственной одежде.

Получив свидетельства преступлений Санева, они вызвали полицию и журналистов, а заодно пустили репортаж в соцсетях в прямой эфир, чтобы поднятая шумиха не позволила ушлому политику скрыться. Правда, Санев успел нанести еще один удар, захватив нас на пути отступления. Устраивать очную ставку не планировалось. Доблестные спецслужбы запаздывали, поэтому Ветрову пришлось вмешаться и импровизировать. Но и без моих решительных действий исход дела оказался бы под вопросом.

– Вот, кстати, возвращаю, – Денис протянул мне знакомый медальон.

– Пусть останется у тебя, – я покачала головой. – Мне кажется, это ваше. Семейное… А если даже и нет, тебе он больше пригодится. Я уж точно больше ни в какие сомнительные авантюры влезать не собираюсь.

Он посмотрел на меня так пристально, что щеки сами собой стали пунцовыми, но ничего не сказал и бережно убрал подарок в карман. Надеюсь, это добрый знак.

А потом мы поехали в полицию.

Главный удар, который меня здесь ждал, это Лерин отец. Я встретила Виктора Павловича в коридоре в сопровождении двоих полицейских. Он ужасно постарел и осунулся, но даже в инвалидной коляске умудрялся сохранять гордое достоинство.

– Лиза, я рад, что ты жива, – сказал он, и мне показалось, что его глаза подозрительно заблестели. – Прости, что использовал тебя вслепую. Если можешь, прости. А я готов понести полную ответственность за свои поступки. Я просто обезумел после смерти Леры. Видишь, девочка, как все получилось…

Они проследовали дальше по коридору, а я так и застыла, не в силах справиться с дыханием. В горле стоял тугой плотный комок. Виктор Павлович собирается принять всю вину на себя, чтобы спасти меня и Дмитрия. Это так похоже на Лериного отца.

Санкт-Петербург, сентябрь, 1913 год

Лиза выбиралась из-под черного купола экипажа на четвереньках, не чувствуя боли в разбитом лбе, сдирая кожу с костяшек пальцев.

Она не хотела умереть здесь, как какая-нибудь крыса под колпаком. Она должна была видеть. Дмитрий сбежал сразу, когда экипаж перевернулся. Лиза не знала, что с ним, но отчего-то думала, что он выживет. Такие, как он, всегда выживают.

Снаружи стреляли, слышались мужские голоса и отборная брань. Что там происходит? Почему ее до сих пор не убили? Очевидно, что кто-то пришел к ней на помощь. Кто?

Прямо перед ней на земле лежал извозчик. Его голова была неестественно повернута, так что и сомнений не возникло: он мертв.

Девушка осторожно высунулась.

– Не советую, Елизавета Петровна, – послышался рядом знакомый насмешливый голос. – Тут, знаете ли, постреливают.

Она испуганно дернулась. Вербицкий! Откуда он здесь?

Тем не менее послушалась и замерла. Он был совсем рядом, их разделала только толстая кожаная стенка экипажа.

– Я знаю, что вас чем-то подкупили… – начала Лиза.

С той стороны послышался короткий смешок.

– Вы об Ирэне, Елизавета Петровна? Вы увидели ее в «Астории» и сделали собственные выводы. Не поверили мне, зато поверили честному студенту Рагозину. Браво! Что еще сказать?

Как жаль, что их разделяет преграда, и она не может видеть его глаза. Лизе отчего-то казалось, что, загляни она Денису Вербицкому в лицо, она бы прочла правду.

– А разве эта Ирэна не говорила с