После третьего она отозвалась сонным голосом Шуста:

– Что, уже? Сейчас буду.

– Стоять, я еще свое не отстоял. Просто приготовься.

– А что такое?

– На всякий случай. И Ди подними.

– Понял.

Это хорошо, что Шуст такой понимающий. Даже спросонья не стал засыпать лишними вопросами. Самое главное понял и на том успокоился. Сейчас оденется, если раздет, обвешается амуницией и прочим, пойдет к Диане. Там всё будет нормально.

Но если Гранд чудит из-за обиды на то, что не выпускали развлечься, Карату долго будут вспоминать его промах.

Перед лицом шумно пролетела летучая мышь, заставив отшатнуться. Нервишки на пределе, Карат уже без Гранда начинает ощущать сгущающееся напряжение.

Вот еще один красный огонек мелькнул. И еще. И следом два сразу. А вот на миг погас тусклый фонарь у КПП на въезде. Это не похоже не пробирающегося в поселок высокоуровневого зараженного, тот никак не сможет везде поспевать.

Зато похоже на расшалившееся воображение. Накручивает себя, что неудивительно для человека, не спавшего толком больше суток. Заметить отсюда, чуть ли не из центра поселка то, что не видит вся охрана – невозможно.

Напряженные уши уловили звук совершенно не похожий на тот, который можно услышать при открывании бутылки с пивом. Отрывистый стук арбалетного выстрела, или что-то очень на него похожее.

Отбросив еще одну порцию сомнений, переключился на другой канал, вновь трижды прожал вызов.

В голосе Бабника сна не ощущалось.

– На связи.

– Это Карат. Тут что-то непонятное происходит.

– Намекни.

– Да я ничего не знаю, не на что намекать. Но кот волнуется. Сильно волнуется. Я слышал звуки подозрительные. И такое впечатление, что на периметре какая-то движуха.

– Это ты зря.

– Что зря?

– Зря ты по рации такое говори…

Окончание слова Карат не расслышал. Да и не факт, что его вообще произнесли.

Ночь внезапно превратилась в совершенно ненормальный день, где Солнце, внезапно появившись, начало светить усиленным многократно серебристым лунным сиянием. И почти в тот же миг по ушам ударило столь убойным грохотом, что тело Карата непроизвольно от приказов мозга перекатилось назад, в сумрак коридора, завалив при этом кресло.

Никогда до сих пор такие акробатические трюки ему исполнять не доводилось. Само по себе получилось, без тренировок.

Уши от перегрузки отходили постепенно, но уже через пару-другую секунд Карат расслышал новые звуки. Где-то рядом стреляли из нескольких стволов: одиночные винтовочные трески, очереди автоматов и пулеметов, торопливые бабахи дробовика.

Карат не знал, что делать дальше, зато точно знал, что делать не следует. Потому, переборол естественное желание высунуться и с высоты балкона рассмотреть, что это в поселке так весело горит, разбрасывая по мраку отблески, и по какому поводу началась стрельба. Вместо этого начал пятиться, остановившись через пару метров. Присев, выставил автомат перед собой, готовясь встречать тех, кто появятся на балконе.

С чего это он решил, что там кто-то появится? Нет, он не мог знать такое наверняка, но поведение кота, тоже забравшегося в коридор и продолжавшего вести себя неадекватно, подсказывало, что Гранд ожидает нехорошее именно с этого направления.

Ну да, ведь все остальные закрыты персоналом гостиницы. Лишь постояльцам, прибравшим к рукам весь этаж, дозволено отступление от стандартных мер предосторожности.

Стрельба снаружи нарастала с каждой секундой. Грохнула граната, что стало сигналом для серии новых разрывов. При этом Карат так и не понял, что же там творится. По шуму никак не тянет на прорыв элитника, ведь по крутой твари не станут работать из слабых стволов, а тут, по звукам, в поселке даже пистолеты не стесняются в ход пускать.

Муры напали?

Внешники?

Атомиты?

Грохнула очередная граната. При слабой вспышке Карат разглядел, как, подтягиваясь на перилах, на балкон забирается темная фигура. Детали не видны, но понятно, что это не зараженный. Обычный человек с хорошей физической подготовкой, очень уж ловко действует. До того ловко, что захотелось первым делом прострелить ему голову, дабы не удивил нехорошими трюками.

Нет, голову никак нельзя. Можно ноги, но только в крайнем случае. Это в кино после пары пуль по бедрам и голеням злодей полчаса рассказывает герою о своих низменных прегрешениях. В реальности пострадавший рискует на долгий срок потерять способность разговаривать.

Или даже навсегда.

А Карату надо поговорить. Очень надо. Хотя бы пару слов вытянуть – узнать, кто напал.

При серии новых вспышек от гранатных разрывов Карат разглядел, как темная фигура переступает через опрокинутое кресло. Вот она уже на пороге, делает шаг во мрак коридора.

Нажав на кнопку включения миниатюрного, но мощного фонарика, встроенного в рацию, Карат рявкнул:

– Стоять! Бросил оружие! Завалю нахрен!

Щурясь от ударившего по глазам света, незнакомый мужчина в стандартном для Улья полувоенном прикиде, торопливо затараторил:

– Кто здесь?! Назовись?! Бабник?! Чак?! Кто?!

Из-за спины вышел Бабник, процедив:

– Не стреляй, Карат. Это, как бы, свои…

Произнеся эти полные миролюбия слова, коротышка без замаха ткнул незнакомца стволом в солнечное сплетение и злобно при этом рявкнул:

– Вчера были своими, а сегодня могли успеть продать.

– Да свой я! – охнул ушибленный, жадно хватая воздух. – Девять, два, два, доступ зеленое небо. Я Лохматый, ты меня должен помнить.

– Допустим, не забыл. Для лысого у тебя забавное погоняло. Запоминающееся.

– Вам надо уходить. Прямо сейчас надо уходить, мы их надолго не задержим.

– Кто мы? Кого задерживать? – спросил Карат.

– Ша! – Бабник поднял руку. – По ходу дела расскажет. Не знаю, что там за праздник, но я хочу оказаться от него подальше. Шахтер!

– Тут я.

– Как выберемся, ты со Снежком впереди пойдете. Я за тобой, Карат, Шуст и Лохматый за мной, милашка с ними, а ты, Чак, замыкающим. Кто отстал, тот сам по себе, ждать не будем. Вперед.

– Стойте! – вскинулся Лохматый. – Мне назад надо, к своим. Меня только предупредить послали, по рации говорить слишком опасно. Вы должны ехать к западному перекрестку, там в резерве боевая группа ждет, они знают, что делать.

– А я тебе сказал, что ты идешь с нами, – грубо рявкнул Бабник, отбирая у «задержанного» пистолет. – Вопросы к тебе есть, а если отпустим, ты хрен на них ответишь.

– Сдурел, что ли?!