- Будешь, милая и сейчас я об этом позабочусь – Эрик вдруг схватил меня за волосы и резко дернул, заставив смотреть себе в глаза. От неожиданности не успела зажмуриться и утонула в тянущем, как магнит, аквамариновом взгляде.

Виски заломило и я застонала от боли, царапая руку, которой дракон держал меня за волосы, а второй пытаясь оттолкнуть его.

- Замри! – скомандовал ледяной, и я с ужасом поняла, что тело теперь слушается дракона, а не меня.

Дракон отпустил мои волосы и мягким движением убрал упавшую на лицо прядь:

- Ты не сбежишь от меня. Ты не станешь мне противиться. Ты забудешь Эйдена. Воспоминаний о нем в твоей голове слишком много. Но я не пожалею сил и времени, чтобы стереть все, что вызывало привязанность Блэку. Отныне ты будешь любить только меня! – с этими словами Эрик припал к моим губам в долгом медленном поцелуе. Душа вопила от отчаяния и неприятия этого прикосновения, но тело оставалось недвижимым. В какой-то момент разум накрыла чернота.

Я засыпала и просыпалась несколько раз. Воспоминания о каждом пробуждении были отрывочными и мутными, словно в наркотическом сне.

Первый раз я пришла в себя в небоскребе Эйдена. Видела Стэна, Блэйза и еще нескольких драконов. Слышала, как Эрик рассказывал им о том, что мне попытался стереть память Габриэль Алварес. Что калифорниец победил Эйдена, а ледяной героически отомстил драххару из Сакраменто, спас меня и вернул в Нью-Йорк.

Следующие несколько раз я видела незнакомую сокровищницу. Там неизменно присутствовал Эрик, являвшийся порой человеком, а иногда в образе огромного, но очень изящного ледяного дракона.

Всякий раз он подхватывал меня, нес на кровать и подолгу смотрел мне в глаза, после чего у меня снова начинала болеть голова и я падала в полусон-полуобморок без сновидений. В перерывах между его визитами я что-то ела, спала, сидела, бессмысленно пересыпая монеты из ладони в ладонь, сооружала из них высокие сложные башни.

Но однажды мое сознание начало проясняться. Я вспомнила, что люблю Эрика и с улыбкой, бросалась ему на шею, когда он приходил ко мне. Потом вспомнила о том, что за пределами сокровищницы есть большой мир и мне очень захотелось туда попасть.

 Однажды, водя пальцем, по перламутрово-белым с синим отливом чешуйкам драконьего хвоста, я спросила:

- Эрик, а когда ты выпустишь меня отсюда? Я истосковалась по солнцу и ветру.

- Скоро милая. Я восстановил почти все воспоминания, которые стер Габриэль. Сейчас идут приготовления к нашей свадьбе. К церемонии ты будешь готова выйти в большой мир и пользоваться своей памятью как раньше.

- Почему ты опять пришел драконом, а? – капризно протянула я – Превратись обратно! Я так давно видела тебя человеком!

Дракон молча положил голову на скрещенные лапы и со вздохом закрыл глаза. Я подошла к морде и ласково погладила чувствительную чешую на переносице.

- Эрик, ну, превратись! – я дотянулась и потаскала драконью морду за синий, покрытый сверкающим инеем шип, на макушке.

Дракон дохнул, меня окутало белое облачко и я с визгом отскочила в сторону, отряхивая с платья двухдюймовый слой снега.

Через миг новый драххар Нью-Йоркского клана обнял и крепко прижал меня к обнаженному торсу. Я почувствовала, что мое тонкое платье намокло от растаявшего снега и провокационно облепило, заострившуюся от холода грудь. Контраст мокрой холодной ткани и горячего тела Эрика был таким же чувственным, как и поцелуй, которым меня побаловали на этот раз.

Я давно уже сходила с ума от страсти к ледяному. Порой он обращался в человека, относил меня на кровать и ласкал, доводя до изнеможения, но никогда между нами не было настоящей близости.

Стоило мне коснуться пряжки его ремня, и драххар с польщенной улыбкой отводил мои руки или вовсе привязывал к кровати, продолжая раззадоривать мой голод ненасытными поцелуями по всему телу. Это приводило в недоумение и еще больше разжигало мою страсть к Эрику.

Полностью моим этот дракон был только во снах, которые иногда были настолько яркими и откровенными, что просыпалась от собственных стонов.

Но однажды в мои сладкие ночные грезы вторглась старуха. Вот уже третью ночь подряд она снилась мне, умирающей посреди пшеничного поля. В одном сне над ней сияло полуденное солнце, в другом был закат, в третий раз ведьма билась в агонии под  светом луны. Она всегда лежала на выжженной в траве пентаграмме и настойчиво звала меня по имени: "Ринна! Ринна, девочка моя! Проснись! Ринна!".

На третью ночь, когда неизвестная старуха пыталась меня пробудить, я и правда проснулась. Резко села в постели и неуверенно прошептала имя:

- Ло...рэйн?..

Оно было чужим, незнакомым и в то же время родным и любимым. Оно звало меня сквозь толщу времени откуда-то из прошлого.

- Лорэйн... Лорэйн... – повторила я еще раз, перекатывая это знакомо-незнакомое имя на языке и все больше хмурясь.

Неужели я знаю ее? Я огляделась. Пожав плечами, я повернулась на другой бок, немного поворочалась и заснула. Я вернулась на то же поле. Ночь. Луна. Старуха в пентаграмме выглядела изможденной, но на сей раз смотрела прямо на меня и улыбалась:

- Очнулась-таки... хорошо. Слушай меня. Твой драххар заточен в магическом предмете, поэтому чары, что он наложил на мой разум, рухнули. Через три дня он умрет, если ты не освободишь его. А мне пора... время пришло. Дар выбрал новый сосуд и теперь я умру спокойно!

- Тетушка, нет!

- Не плачь обо мне. Ищи своего драххара... Перерой чертову сокровищницу, но найди его! Я видела будущее. Только с ним ты будешь счастлива!

Ее тело вдруг объяло черное пламя и за миг сожгло сначала плоть, а потом превратило в пыль кости. Мощный поток ветра поднял в воздух прах Лорэйн и развеял над пшеничным полем.

Я вскрикнула, когда меня саму, стоящую среди колосьев, объяло желто-зеленое свечение. Удивленно смотрела на собственные руки. Вокруг них струилась, постепенно впитываясь в кожу, чужая сила. Я теперь что... ведьма?

Дар клубился внутри, оборачиваясь теплым облачком вокруг сердца. И тут меня словно пронзило молнией. Я потрясенно осознала, что никогда не любила Эрика. На самом деле он  казался мне холодным, отталкивающим и высокомерным. Но любила общаться с его сыном Стэнфордом – плутоватым драконом с потрясающим чувством юмора. Он был правой рукой повелителя клана, которого звали... как же его звали?

Я не помню его лица, имени, даже какой он стихии!

"Ты забудешь Эйдена... Воспоминаний о нем в твоей голове слишком много. Но я не пожалею сил и времени, чтобы стереть все.... Отныне ты будешь любить только меня!"

- Эйден, Эйден... – одними губами прошептала я, зажмурившись, цепляясь за это имя, пытаясь вспомнить все, что стерли из моей головы. Но память выдавала только лицо с драконьими резкими чертами, обрамленное темными волосами и миндалевидные янтарные глаза. Все это не вызывало у меня решительно никаких эмоций и воспоминаний. Эрик постарался на славу. Я не помнила о настоящем драххаре ничего.