Тем более, мы сюда не развлекаться приехали.

— Поделишься? — заинтересовалась Баженова. — Нужно знать, что к чему. Чтоб не выглядеть дурой. Или это тоже секрет?

— Да ну, — отмахнулся я. — Какой секрет. Лицом буду торговать. Демонстрировать уверенность в себе. Показывать, что знаю что делаю. Еще объяснять.

— Будут интересоваться?

— Думаю, да. Мы сейчас основные делатели новостей в регионе. И, в какой-то мере, во всей империи. Так что, думаю, станут спрашивать. У многих в городе коммерческие интересы. Многие с мастерами связаны. Кто-то им что-то поставляет, кто-то у них что-то покупает. Банкиры им деньги ссужают. А тут появился я, и все идет троллю под хвост.

— На дуэль не станут нарываться? — деловито поинтересовалась дочь наемников, и с сомнением взглянула на свое длинное — в пол — вечернее платье.

— Это вряд ли. Об сиятельного только самоубиваться хорошо. Какой уж тут Суд Богов. А вот тебя могут попробовать задеть.

— Буду бить. Руками. Больно. Я девушка. Мне можно.

— Не спорю, — согласился я. — Вино, шампанское, сок?

— Шампанское, — выбрала, забавно сморщив носик Ксения. — Люблю пузырики.

— Не налегай только, — на всякий случай уточнил я. Так-то до сих пор она показала себя в высшей степени благоразумной фрёкен. — Тут везде камеры. Стоит пошатнуться, как на всю Сибирь разнесут, что спутница князя напилась, как наемница.

— Так пузырики же, — вскинула брови девушка. — Пропадут.

— Возьмем новые. Не обязательно допивать до дна.

— Ясно, — смешно пробасила, уже носом в бокал, Баженова. И тут же поморщилась. — Фу, какая кислятина.

— Да. Напиток на любителя. Не будь в нем пузырьков, редкостная гадость.

Поставить невкусное шампанское на стол не успел. В нам подходила первая за вечер пара, желающая переговорить. Избавиться от бокалов на их глазах означало бы, что я не намерен оставаться на месте, и собираюсь отправиться бродить по залу. Хотя, многие и делали это с напитками в руках, но так гласил негласный бальный этикет.

— Антон Рутгерович, — слегка поклонился невысокий коренастый блондин с серо-голубыми, цвета весеннего льда, глазами. — Сударыня. Позвольте представиться: Хладомир Стужевич Тайшин, князь Обдорский.

— Здравия вам, Хладомир Стужевич, — отзеркалил я поклон старшему брату собственной матери. — Позвольте представить вам мою спутницу, ее милость Ксению Пересветовну Баженову.

— Моего сына, — кивнул князь, обозначив, что услышал. — Княжича Пургана, вы, должно быть, не помните? Вам было годика два, когда он родился.

— К сожалению, нет, — еще раз слегка склонил я голову. Только теперь в направлении молодого, лет четырнадцати, парнишки. Такого же блондина, только субтильного телосложения, как и его отец. — Будем снова знакомы, кузен.

— Как поживает ваша матушка? — продолжил светскую беседу дядя. — Здоровы ли сестры?

— Все хорошо, благодаренье Богам. Надеюсь и в вашей семье все хорошо?

— Удовлетворительно, — улыбнулся одними губами родственник. — Нашлась бы на наших землях хоть какая, завалящая, нефть или газ, было бы вообще хорошо.

— У меня этого добра тоже нет, — пошутил я. — Ничего. Как-то живем.

— У вас, Антон Рутгерович, есть железная дорога. Чем не труба? Я слышал, у вас возникли какие-то разногласия с Братством Стали?

— О, не беспокойтесь. Ничего такого, что могло бы повлиять на мои дела. В конце концов, это их стальной путь лежит на моей земле, а не наоборот.

— Рад, что вы полностью осознаете все выгоды своего положения, — вроде как сделал комплимент старый — ему явно было уже за сорок — князь. — Когда надумаете всерьез поспорить с Братством, дайте знать. Будем следить за новостями, и болеть за вас. Зная подход Летовых к выбору способа решения проблем, смею предположить, что зрелище будет захватывающим.

— Только, если инициатива будет исходить от меня, — снова поклонился я. — Прошу нас простить. Нам нужно поговорить с губернатором…

— Да-да, конечно, — вернул поклон дядя. — Господин Ивлев, должно быть, переживает за этот город. Совсем недавно он говаривал, что уже считает Берхольм своей новой Родиной…

— Капец, вы инопланетяне, — поделилась Ксения, когда мы отошли от родственников достаточно далеко. — Расшифруешь, о чем вы говорили?

— Капец, Ксения! Ну, это-то совсем просто. Сначала он спросил, поддерживаю ли я связи с матерью. Я ответил, что конечно. Потом он, зная о наших проблемах с Братством Стали, предложил провернуть аферу на бирже. Если хорошенько надавить на Братство, и они сразу не сдадут назад, их акции здорово просядут в цене. Имея информацию о начале разборок, можно здорово заработать. Причем, если с его стороны это еще можно как-то назвать инсайдерскими данными и блокировать сделки, то с нашей — это не более чем еще один инструмент давления на владельцев железных дорог. Вот он и предложил воспользоваться его финансовыми накоплениями, если у меня в том будет нужда. За определенный процент, конечно.

— Да ладно, — не поверила девушка. — Вы говорили совсем о другом. А в конце так и вовсе о губернаторе, а не о Стальных.

— Ну, да. В конце дядя порекомендовал мне не трогать вольности города, если не хочу поссориться с Рюриковичами.

— А ты промолчал.

— Конечно, — с важным видом согласился я. — Не мог же я ему прямо в глаза заявить, что мои отношения с правящей династией — это совершенно не его дело. И что даже намекать на них не очень прилично. Все-таки какой-никакой, а родственник.

— Что-то я не заметила, чтоб этот родич как-то принимал участие в твоей жизни, — фыркнула Баженова. — Эти твои, старики-воспитатели, и те, как к родному к тебе относятся. А он только сейчас выполз.

— Тайшиных вполне бы устроило, если бы меня вообще в детстве медведь какой-нибудь задрал, — прошептал я. — У них был бы реальный шанс заполучить Алтайский престол. А теперь, как ты говоришь: их поезд ушел.

— То есть, они нам совсем не друзья?

— У нас пока нет друзей, — не удержался и кивнул я. — Старые связи ослабли, а новых я еще не успел сделать. Так что пока мы сами за себя. Ну, или одни против всех, если хочешь.

— Да плевать, — легкомысленно отмахнулась Ксения. — Что так, что этак. Прорвемся!

— Несомненно.

Тем временем мы, неспешно сделав почти полный круг по залу, вышли, наконец, к тому месту, где губернатор Ивлев готовился огласить начало традиционного летнего бала.

— Дорогие гости, — усиленный магией голос государева наместника доносился до самых дальних углов зала. — Друзья. Позвольте выразить счастье видеть вас всех в этот вечер здесь у меня. Вновь, традиционно, на Летний бал были приглашены все самые значимые люди юга Сибири. Впервые у нас его сиятельство, князь Алтайский со свитой. Прошу любить и жаловать…

Легонько ему поклонился. А он продолжил перечислять имена наиболее значимых гостей, давая время этим людям каким-нибудь образом себя обозначить. Кстати сказать, ни одного