— сейчас четыре утра! У тебя такой сильный джетлаг? Лааааадно, я сейчас поднимусь. О, черт, телефон вот-вот отключится. Джефф, в какой ты комнате…

С этой трескотней, раскрасневшись и пыхтя, я подхожу к стойке, глядя в жалостливые глаза администратора. Я показываю ей темный экран своего телефона.

— Эта хреновина разрядилась. Почти как я сейчас.

— Тяжелая ночь? — спрашивает она с профессиональным сочувствием.

— Вы не поверите, правда. Не беременей в тридцать пять, дорогая. Банковский счет, может, и справится, но плоть слаба.

— Вам не тридцать пять, — выпаливает она, как я и надеялась. Пусть думают, что ты старше, сказала мне однажды Эви. Людям кажется, что взрослые женщины не доставляют проблем, бог знает почему.

Я смеюсь.

— Обожаю тебя, — заявляю я вызывающе.

— Нет, серьезно. Я не верю, — говорит она. — Вам дашь максимум двадцать три. Какой увлажняющий крем вы используете?

— Все. Я буквально купаюсь в них. К слову о купании, мой непутевый муж выбрал самое неудобное время в истории, чтобы достать свою резиновую уточку, и после такой ночки, какая выдалась у меня сегодня, я правда не хочу ждать, пока он решит, какой мокрой ногой в какую штанину попасть, иначе мне придется ждать здесь до самого рождения Джеффа-младшего. Вы не могли бы подсказать мне номер комнаты, и я сразу поднимусь наверх? Фамилия Бриггс, — говорю я ей. — Джефф Бриггс.

В детстве Джефф был лучшим другом Райана, а теперь он обеспечивает его безопасность — моя нянька, как называет его Райан, — и поэтому всегда спит рядом. Я представляю его, неповоротливого, как добродушный айсберг, на краю сцены на концертах Everlasting. Запрашивать номер комнаты телохранителя, о котором никто никогда не слышал (я надеюсь), менее подозрительно, чем требовать номер комнаты поп-звезды с именем более известным, чем Биг-Бен.

Девушку на рецепции терзают сомнения. Я вижу это по тревожным морщинкам вокруг ее глаз. Я выгляжу так же, когда собираюсь извиниться за что-то, то есть за то, что я — это я. Как только она скажет «нет», мне конец, поэтому я прерываю ее оглушительным стоном, выгибая спину и выталкивая вперед живот, как таран.

— Господи, как же болит спина. А вы знали, что на этом сроке нельзя лежать на спине? И на животе, конечно, но долго стоять или даже сидеть тоже тяжело. В основном приходится лежать на боку, свернувшись калачиком и обложившись подушками, будто яйцо в коробке. Это, в принципе, весьма неплохой вариант. Пожалуй, я могла бы прилечь здесь и подождать его, но в таком случае, как думаете, вы сможете принести мне несколько подушек, чтобы я могла закопаться в них?

Сработало. Я вижу решение прежде, чем она произносит его. Я официально произвела впечатление безобидной.

— Номер десять, — говорит она. — Первый этаж справа по коридору. Вас проводить?

— Это было бы очень любезно… — я осеклась, нахмурившись. — На самом деле если подумать, лучше не надо. В прошлый раз, когда я месяц не виделась с Джеффом и появилась в его гостиничном номере, он встретил меня в дверях абсолютно голым. В тот же момент рядом была семья корейских туристов, пытавшаяся совладать со своим ключом от соседней комнаты, — было ужасно неловко.

Она краснеет и присоединяется к моему смеху.

— Тогда я помогу вам отнести чемодан.

— Лучше подождите некоторое время, — пробормотала я заговорщически. — Если он в настроении, то… я ведь не видела его целый месяц.

Мы обмениваемся понимающими улыбками, и, чувствуя, как сердце грозится сломать мне ребра и выскочить из груди, я поворачиваюсь к лифту.

— Выходи, Райан! — кричу я, стуча в дверь под номером восемь, исходя из того, что она находится по соседству с комнатой Джеффа. В этом отеле всего двенадцать номеров, и это к лучшему, так как все гости скоро проснутся, если он не откроет дверь. — Мать твоего ребенка хотела бы поговорить с тобой наедине, черт подери!

Краем глаза я вижу, как опускается ручка на двери номер десять, и в коридоре появляется знакомая фигура Джеффа. У него доброе лицо, которое, я уверена, помогает в работе, а если нет, то всегда остается тот факт, что размером и формой Джефф похож на массивный двухдверный холодильник.

— Эй, мисс, уходите отсюда. Отойдите, назад…

Он колеблется, заметив синяк на моей щеке и живот, но он профессионал, и ему удается схватить меня за запястья, не приближаясь к туловищу.

— Он его! — кричу я ему в лицо, как будто передо мной физиономия размером 400 на 400 пикселей всех диванных трусов-зубоскалов, которые смеялись надо мной в тот момент, когда полиция прижимала мое лицо к ковру в гостиной. — Это правда. Он его!

Сквозь слезы я вижу, как открываются двери лифта. Девушка-администратор с моим украденным чемоданом. Она застывает в шоке, увидев меня. Мой голос кажется безумным, характерным для сумасшедшей фанатки, и я понимаю, что выгляжу именно так, но вся ярость и унижение разрываются во мне, из груди вырываются судорожные рыдания, и я не в состоянии остановить их.

— Он его! Его, его, его, его!

— Уходите, мисс, — говорит Джефф терпеливо и невозмутимо, как гранитный утес. — Или мне придется позвонить в полицию, а никто не хочет…

— Джефф, — знакомый голос прерывает его. — Отпусти ее.

Я поворачиваюсь, снимаю очки и сердито вытираю слезы. Райан стоит в дверном проеме комнаты с другой стороны коридора. Он угрюмо смотрит на меня, завязывая пояс на своем роскошном белом халате.

— Ты не пришел, — говорю я надломленным голосом.

Он молча смотрит на меня. Когда он открывает рот, чтобы сказать, я кричу на него:

— ТЫ НЕ ПРИШЕЛ!

— Послушай, — говорит он. — Я знаю, ты расстроена, я понимаю, но, пожалуйста…

— ЯСЕН ХРЕН, я расстроена. Ты знаешь, что они сделали со мной?

— Я не знал, что они вызовут полицию, — отзывается он. — Я просто думал, что они…

Он умолк, но было слишком поздно. Я смотрю на него, а он смотрит на меня.

— Боже, ты знаешь, что они сделали со мной, — выдыхаю я. — Откуда тебе известно, Райан? Ты вел себя так, будто не знал, что я вышла в эфир в одиночку, но это неправда? Откуда? Ты смотрел?

Он не смотрит мне в глаза.

— Ты наблюдал, как меня разрывают в клочья?

Я почти набрасываюсь на него, но Джефф уже тут, рука размером с балку появляется передо мной. В его бульдожьих глазах застыл вопрос, который не дает ему дотронуться до меня.

— Райан, ты знаешь эту девушку?

Райан колеблется, и я понимаю, что самое худшее оказывается правдой. Менеджмент ничего ему не говорил. Менеджмент даже не знает обо мне. Он никогда не собирался