А вот плавбазу командующий приказал перегнать на базу флота и частично разгрузить, а то она готовилась к долгому походу и все свободные места были забиты припасами, их частично разгрузят на склады. Да и если немцы налетят, есть опасность, что могут её повредить или даже потопить, так что не стоило рисковать. После разгрузки плавбазу вернут сюда, инженеры с её помощью будут поддерживать крейсер в рабочем состоянии, ну и защищать: лишние зенитки не помешают. Как раз и зенитчики на борт пройдут.

К обеду командующий покинул борт крейсера, и я вместе с ним. На эсминце мы направились обратно к Полярному. Обе наши подлодки и сторожевик, охраняющие вход в бухту, пропустили нас. Базу перегонят завтра, команда там ещё осваивается. Главное – дело сделано, первые трофеи переданы, чему Головко был рад и выражал мне свою искреннюю благодарность.

В принципе, крейсер командирам я показал. Они ещё долго там путаться будут, но если что сломают, инженеры починят, это тоже нужный опыт. Сейчас особисты осматривают оба трофея, изымая секретные бумаги и карты. А я должен передать немцев конвойным подразделениям. Пленные нужны: те, кто пойдёт на сотрудничество, помогут с освоением трофеев. Думаю, добровольцы будут.

После возвращения я был передан начальнику особого отдела флота. Ему в помощь перекинули две роты НКВД – всё, что смогли собрать: стрелковый маршевый батальон и сборную роту морской пехоты. Они и займутся приёмом и размещением пленных. Хотя роту моряков расформировывают, ими пополнят экипажи кораблей.

Мне предстояло хорошо продумать, как я буду передавать пленных. Вокруг снег, я вон сам по суше в валенках хожу, а на кораблях – в сапогах или в ботинках. Так вот, на снегу-то обычно следы остаются. И в случае с пленными поди объясни, откуда взялось столько народу при полном отсутствии следов.

В итоге моё предложение по пленным было следующее. Берётся крупное грузовое, пустое судно и выводится в Баренцево море. Команду снимает эсминец, а на борт осназовцы доставляют пленных. Как придёт сигнал, к борту возвращается эсминец с командой судна и ротами НКВД, которые и приведут судно с пленными на базу.

Особистам идея понравилась, меньше мороки. Судно нашли и подготовили, и мы направились на нём в Баренцево море. Когда стемнело, конвойщики и команда судна перешли на эсминец сопровождения, а я, оставшись один на борту, начал спускать пленных прямо в трюм.

Начал с тех, кто был вооружен: вырубал их и разоружал. Потом подошла очередь тех, которые спали в койках. Ох и гвалт поднялся. Один трюм был уже заполнен, и немцы пытались выбить люки. Я отправился во второй, а следом и в третий, и там разместил всех офицеров и часть унтеров. Теперь судно было полностью заполнено, практически три тысячи пленных. Немцам я посоветовал заткнуться, объяснив, что они в плену, и велел готовиться к опросу и пересчёту, в подтверждение пару раз выстрелив из пистолета в воздух. После этого я дал сигнал прожектором и стал ожидать.

Наконец подошёл эсминец, прижался к борту судна, и на палубу посыпались бойцы НКВД, которые быстро взяли всё под контроль. После них перешла команда, и судно, всё так же под охраной эсминца, направилось обратно. А я устроился на койке в каюте старпома и отсыпался: больше суток на ногах, нужно отдохнуть.

Я спал так крепко, что не проснулся, даже когда на корабле начался бунт. Немцы сломали-таки люк одного из трюмов и убили часового, но тот успел выстрелить. Бунт подавили пулемётами, среди немцев было тридцать погибших и полсотни раненых. Погибших отправили за борт.

Вернулись на базу, и пленных стали выгонять наружу, строить и отправлять по лагерям. Это тех, что были одеты. Раздетых (многих я захватил сонными в койках) пока оставили. Им должны были доставить одежду с захваченного крейсера: нашим морякам немецкая форма без надобности.

* * *

Следующая неделя пролетела быстро. «Мурманск» перегнали на базу, и сейчас он стоял там, укрытый масксетями, и радовал местных жителей и моряков флотской базы. Плавбаза тоже была тут. Постепенно прибывали моряки с других флотов, команда флагмана постепенно пополнялась, дойдя практически до штата. Активно шла учёба.

Сегодня было двадцать седьмое ноября. Через пять дней нас планировали отправить в поход. Я стоял у трапа при входе на свою подлодку и наблюдал, как на борту крейсера сработала катапульта и в небо, жужжа мотором, поднялся гидросамолёт-разведчик. Это лётчики, приписанные к флагману, пользуясь отличной погодой, изучали новую для них технику – четыре гидросамолёта; их уже перекрасили и нанесли на них наши тактические опознавательные знаки.

Немцы уже узнали о появлении здесь их бывшего корабля, и их авиаразведчики крутились, пытаясь найти его стоянку. Но отличная маскировка и зенитная защита пока не давали им этого сделать, да и наши самолёты отгоняли их. К нам сюда из корпуса ПВО Москвы перекинули эскадрилью МиГ-3, которые и прикрывли базу от высотников.

Я также передал четыре «мессера» из последних трофеев, с запасом бензина и боеприпасов, и это звено вместе с прибывшими «мигами» было занято в воздушном прикрытии базы. Кроме того, я передал пять десятков автомашин, треть из которых были легковые.

Из Москвы шли тревожные слухи: немцы на подступах, рвутся к столице. Все переживали, я один был спокоен: знал, что их откинут.

Сегодня я решил, что пора передать и остальные боевые корабли. Кроме «девятки»: эта субмарина у меня в запасе, я попридержу её для личных нужд.

За прошедшую неделю произошло не так уж много событий, но в моём экипаже они были. Старпом нас покинул: получил свою лодку, забрал почти два десятка краснофлотцев и старшин и отбыл – никуда не денешься, приказ. Старпомом стал лейтенант Звягин, из вахтенных, вполне опытный командир, три года в подводниках. После нашего прихода он получил старлея и орден Боевого Красного Знамени, Головко награждал.

Прислали и новобранцев, так что последние три дня у старпома сплошной аврал и учёба: учит новичков, делает из них команду. Другие командиры в меру сил помогали, а то иногда до казусов доходило. Что плохо, рулевых у меня забрали, а это ценные специалисты. Прислали замену без опыта, которых нужно обучать, вот и гоняли их. Было также награждение команды, с моим участием, но среди награждённых меня не было: те награды, к которым я представлен, вручаются в Кремле.

Вот такие дела. Устал я на берегу, хочу в боевой поход. Ещё и с Ингой поссорился: она намекает на кольцо, а я делаю вид, что не понимаю. Вчера она окончательно обиделась и отлучила меня от тела.

Вообще, я сомневаюсь, что это Иван её выбрал, скорее наоборот было. Наивный молодой лейтенант, командир своего корабля (я думаю даже, что он девственником был) – отличная партия для корыстных особ вроде Инги. И то, что Мальцев якобы отбил её у кого-то, скорее всего, устроено Ингой, чтобы он почувствовал себя победителем и быстрее дошло до свадебного перезвона.

Думаю, для неё было серьёзным ударом, когда я перед войной попрощался с ней и посоветовал найти себе другую жертву, ну, то есть избранника. Однако Инга смогла вывернуться, снова на меня выйти и соблазнить. Да и я голодный до женщин был, так что особо не сопротивлялся. А сейчас я ей так и сказал: как любовница она меня устраивает, а как жена – нет.