вместе сошлись эти причины и условия. Двадцать лет назад этот человек не был врагом – он был просто «кем-то». Через двадцать лет человек может стать для вас лишь воспоминанием. Почему ваш ум должен скручиваться от страданий? Дело просто в причинах и условиях, которые сошлись вместе и в свое время останутся в прошлом.

Проверьте, удастся ли вам укротить ум и вернуться – не к уровню бестолкового безразличия, а к состоянию, где он внимает одной из важнейших истин всего нашего существования: каждая личность – дружелюбная, нейтральная или враждебная – желает исключительно счастья и свободы от страданий, в точности как мы сами. Мы равны, и каждый из нас заслуживает счастья. Если любящая доброта и сострадание смогут возникнуть на такой основе, они проявятся подобно воде, которая распространяется по ровному полю во всех направлениях.

Заметьте: переживаемая вами враждебность обычно возникает сначала как отклик на конкретный поступок, конкретную модель поведения. Однако затем вы распространяете ее, вы привязываете действия к личности. «Этот человек такой бесчувственный, такой жестокий!» – повторяем мы, пока не поверим: это человек паршивый. Он остался бы паршивым даже в капсуле сенсорной депривации.

Поведение есть нечто временное; оно возникает в зависимости от причин и условий. Если на основе наблюдений за поведением человека мы верим, что он действительно по самой своей сути испорчен, мы уравняли личность с ее омрачениями. Причины и условия способны менять черты людей, но мы замораживаем их во времени. Мы опечатываем людей и приравниваем их к конкретным негативным особенностям. В этом случае наша враждебность представляется оправданной. Нам словно кажется: человек вообще бы не существовал, если бы не существовало этого поведения. Приравнивать личность к поступкам нереалистично и чрезвычайно вредно. Смысл этой практики – в том, чтобы никогда не ставить знак равенства между какой-либо личностью и некой формой поведения.

Рассмотрим еще более чувствительный пример: человек ничего не делает, но все равно кажется нам отвратительным. Теперь мы уравняли человека не только с его поведением, но и с его нравом. Может быть легко испытывать неприязнь – и считать ее оправданной – к человеку жутко безжалостному и жестокому. Вспомните такого человека прямо сейчас. Этот человек ужасен, потому что причиняет вред другим. Однако что побуждает его обращаться с другими жестоко? Его омрачения: враждебность и заблуждения. Поэтому теперь можно спросить: если этот человек держит палку и направо-налево бьет ею людей, сердимся ли мы на палку? Разумеется, нет: у нее в этом вопросе выбора не было. Далее Шантидева парирует: «Если я, пренебрегая непосредственной причиной – к примеру, палкой и тому подобным, – сержусь на того, кто ее направляет, лучше мне ненавидеть ненависть – ведь этого человека направляет именно она»[28].

Жизненно важный в данном случае момент – отделить от человека не только поведение, но и склонности и умственные состояния. Нужно распознать: перед вами личность, которая омрачена. Затем можно спросить себя, что это за личность, и применить в анализе мудрость. Меняются ли люди? Были ли вы такими же, когда вам было пять или десять, пятнадцать, двадцать лет? Вы меняетесь, и все же есть смысл говорить, что некогда это были вы. С тем пятилетним ребенком вас объединяет личная история.

Признавая, что человек растет и меняется, мы желаем, чтобы он продолжал преображаться и в конечном итоге достиг свободы от этих омрачений, достиг свободы от вызванного ими поведения. Если вы хотите погрузиться глубже, в так называемый окончательный анализ, нужно спросить: «А кто этот человек? Если человек – не враждебность, не палка, то кто он?» При проверке вы не найдете никого, кто выдерживал бы анализ подобного рода. Никакого ядра или реальной сущности не отыскать. Это понимание оказывает разные виды мощного влияния, но особенно – в качестве ответа на сильное чувство враждебности по отношению к другому человеку. Во враждебности мы склонны овеществлять людей, приравнивая их к их негативным чертам или видам поведения, в результате чего наш ум временно поддается заблуждению. Когда мы не в силах представить, что другой человек мог бы от этих черт освободиться, наше ви́дение чрезвычайно ограничено. Человек слился в нашем сознании с конкретной чертой, и мы создали нереалистичный карикатурный персонаж. Если бы мы были свободны от помраченности, враждебность и агрессия не смогли бы проявиться, ведь они произрастают из заблуждений.

Вопросы и ответы: как отличить привязанность от приязни

Вопрос: Когда вы внимаете враждебному человеку и стараетесь разобрать свои чувства на части, подобная медитация, скорее всего, поспособствует любящей доброте и состраданию. Меж тем, как при попытке не привязываться слишком сильно к людям, которые вам нравятся, избежать появления ненужного негатива?

Ответ: Это хороший вопрос. Между привязанностью и любящей добротой или приязнью есть тонкое и важное различие. В процессе развития бодхичитты мы порождаем так называемую приязненную любящую доброту. Когда вы ощущаете это состояние по отношению к какому-то индивидууму, при появлении этого человека ваше сердце раскрывается, вы испытываете восторг – подобно матери, которая увидела свое единственное дитя после долгой разлуки. Таково качество любящей доброты, которую бодхисаттвы направляют на каждое живое существо.

Опыт подобного сердечного тепла со стороны другого существа может преобразить вашу жизнь, а развитие этого качества – жизненно важный аспект духовного роста. Приязненная любящая доброта преисполнена понимания, что каждое живое существо подобно вам: это субъект, который желает быть любимым и счастливым. С такой эмпатией, с таким чувством родства вы распознаёте всех живых существ как субъектов, а не просто как объекты. Привязанность же взаимодействует не с субъектами, а с очень привлекательными объектами. Чудесно смотреть на человека и видеть, что он улыбается в ответ. Это приятно. Нам от этого хорошо – как при взгляде на прекрасную птицу или цветок. Это состояние не следует путать с любящей добротой.

Привязанность озабочена объектами. Чудесно, когда люди нас хвалят. Такая похвала – это объект. Чудесно, когда люди нам улыбаются. Чудесно встречаться с этими приятными раздражителями. Когда мы с ними встречаемся, в нас с легкостью возникает чувство собственничества. Как поется во множестве современных песен о любви, «Я так тебя люблю, меня не покидай!» В стихах не говорят: «Но если тебе лучше уехать учиться, езжай». На самом деле имеется в виду следующее: «Не покидай меня, детка – меня к тебе очень влечет. При взгляде на тебя я переживаю приятные ощущения». Эта любовь имеет мало общего с любящей добротой, но очень тесно связана с привязанностью.

Здесь мы видим важное различие, которое, однако, не