– Такая каша заварилась! Лизка зайка, Васька ее зимойоприходовал. Я бы на месте Сухановой до потолка прыгала, успела в последний часподдержкой Самойлова заручиться, Лизке летом интернат покидать, а ВасилийОлегович все мимо проходил. А она решила навсегда с Васькой остаться, впрочем,и до нее желающие находились, но папик жену никогда не бросит. Нечегонадеяться. Суханова мечтала с дедусей в загс пойти. Ржака!

Я закрыла глаза. Бедные, никому не нужные, оставшиеся безродителей дети. Даже если нарастить на сердце каменную броню и статьнедосягаемым для стрел врагов, все равно внутри будет биться живое сердце,которому хочется тепла, нежных слов и заботы. Василий Олегович – подлыйрастлитель малолетних, его место в тюрьме, желательно, в набитойуголовниками-рецидивистами камере. Отлично знаю, как они поступят с хозяиномкондитерского холдинга, и не испытываю к нему ни малейшего сочувствия. Но,похоже, развратник пытался наладить с малышками хорошие отношения, вероятно, оних нахваливал, покупал милые детскому сердцу мелочи, вселял в бедняжекуверенность: они могут быть спокойны за свое будущее. Домашний ребенок, какправило, не задумывается о том, чем станет заниматься после школы. У него естьмама, папа, собственный уголок в квартире и ощущение защищенности. Детдомовецживет в подвешенном состоянии, он никому не нужен, впереди туманная неизвестность.Где жить? Как заработать денег на еду? Что случится, когда двери интернатазахлопнутся за ним навсегда? Каким образом устроиться в равнодушном мире? Приподобном раскладе даже Василий Олегович покажется желанным. Бедные «зайки», ониочень боялись брать на себя ответственность за свою судьбу. На вопрос: «Кто уменя есть?» – абсолютное большинство сирот вынуждено отвечать: «Я сам у себяесть».

Но не каждый обладает сильным характером, кое-кто мечтаетспрятаться за широкую спину, причем неважно за чью. Главное – притаиться в еетени и знать, что есть человек, который скажет: «Не волнуйся, я решу твоипроблемы».

Света ничего не подозревала о моих мыслях, она излагаласоставленный ею план.

– Ирка Ваську боялась. Она глупая, таблицу умноженияедва запомнила, ей институт без надобности, счастье, если училище окончит и уконвейера торты украшать будет. Я, как только на теплоход попала, сразуврубилась, к кому дедуля намылился.

– Да ну? – удивилась я.

Света снисходительно глянула на меня.

– Нас с Лизкой поселили в ящиках от пылесоса.Повернуться негде, ни унитаза, ни душа. Екатерина решила сэкономить, взяла«любимым девочкам» самые дешевые комнаты. Ирка же оказалась в супер-пуперкаюте. Кровать на пятерых, в ванной глаза от золота слепит. Че, Катька ее обожает?Нет, она знала: Василий Олегович ночевать тут станет!

Я потерла лицо рукой, а Света трещала сорокой.

Когда Глаголева из любопытства заглянула в каюту к Ирине, тоне сумела сдержать возгласа:

– Ох и не фига себе! Королевский зал!

– У тебя комната хуже? – насторожилась Ира.

Света ткнула пальцем в ложе, застеленное светло-бежевымпокрывалом.

– Она вполовину меньше этого сексодрома. Крутоповеселитесь с дедулей.

Ира схватила с дивана красную подушку, прижала ее к груди ипопятилась к стене.

– Ой! Нет! Не хочу! Боюсь!

И тут Светлану осенило:

– Могу тебе помочь!

– Да, пожалуйста, – заканючила Ира, – сделайчто-нибудь!

– Я останусь тут, а ты ляжешь у меня, – предложилаГлаголева. – Нам велят в одиннадцать на боковую отправляться, тогда имахнемся спальнями, ОК?

Ирина кинулась Свете на шею.

После отбоя Света осторожно поскреблась в дверь шикарнойкаюты.

– Кто там? – спросил тонкий голосок.

– Сто грамм и бутербродик, – хихикнула Света.

– Уходи, – велела Ира.

– Офигела? – обозлилась подруга. – Это я!

– Проваливай, – еле слышно сказали из-за двери.

– Эй, мы договорились, – напомнила Света.

– Вали отсюда! – заявила Ирина.

Света стукнула по двери ногой.

– С ума сошла?

Но ответа не дождалась. В конце коридора послышались шаги, идевочка убежала.

Утром Света увидела Иру на палубе и зашипела:

– Передумала? Понравился Васька?

Подруга потупилась.

– Я спала в каюте Лизы.

Светлана вцепилась в перила.

– А Суханова?

– Легла в моей спальне, – через силу произнеслаИрина.

– И кто ты после этого? – ахнула Глаголева. –Место мне обещала!

Ирина обняла Свету.

– Не злись! Лизка так просила, на коленях стояла, онаВасилия Олеговича обожает, надеялась, он в кровать ляжет, а когда сообразит,что там Суханова, будет уже поздно. Лизка мечтала его любовь вернуть.

– Что-то нашей новобрачной не видно, – язвительнопрыснула Света. – Знаю, что вышло, Васька в каюту вошел, свет зажег, мордуна подушке увидел и надавал приставале тумаков. Сейчас Лизка синяки лечит. Вот,блин, дерьмовка! Сама уже все получила, так дай другим, непристроенным, шанс!

– Василий Олегович может драться? – обмерла Ирина.

Света начала остывать.

– Не, он хороший, но Лизке нужно по жевалу въехать! Вотпоявится на палубе, я сама ей все объясню!

Но Суханова так и не вышла, а потом всем сообщили об ееотравлении шаурмой.

Я не упустила момента позанудничать:

– Нельзя даже приближаться к палаткам, там полнаяантисанитария.

– Ерунда, – беспечно отреагировала Света, –если вкусно, то не опасно! И Лизка к тонару со жрачкой не приближалась! Мыстояли вместе на пристани, никто никуда не отлучался, я точно помню. Елизаветамясо не любила, курицу старалась не есть, она фигуру берегла, перешла на одниовощи, хотела талию пятьдесят сантиметров. В шаурме вдобавок еще лепешка,майонез. Суханова скорее застрелится, чем что-то калорийное съест. Не ееформат, Лизке подавай капусту без соли, зеленые яблоки, морковь, арбуз. Кбананам она не притронется, даже картошку не жрет.