— Икли… кх.

Лицо Ивонны приобрело пугающий лиловый оттенок, но Иклис не ослаблял хватки.

— Не знаешь, в чем тут дело?!

— Кх, кх… — Ивонна все еще отбивалась.

— Отвечай же!

Глаза девушки закатились, и лишь тогда Иклис ее отпустил.

— Кхе! Хэ, хы… — Задыхаясь, плача и кашляя, Ивонна потерла шею, на которой виднелись следы цепких пальцев. — А что не так?

— Правда не понимаешь?! — свирепо спросил Иклис. — Свобода и титул были, считай, у меня в руках! Единственное, что требовалось, — выдать твою тайну! Поступи я так, мне бы не пришлось предать земляков!

— Неужто? — Ивонна с жалостью посмотрела на Иклиса. — Предположим, ты прав, но сам подумай, на что может рассчитывать раб из поверженной страны! В лучшем случае ты бы стал нищим рыцарем, который никак не ровня герцогской дочке. Бедный, бедный Иклис! Ты же сам прекрасно понимаешь, каково наше положение.

— «Наше»? Разве нет разницы?

Ивонна бросила на юношу сочувственный взгляд, но ничего не ответила. На душе у Иклиса было скверно. Ивонна, в сущности, сказала правду: оба они отчаянно барахтались на самом дне. Когда-нибудь, мечтал юноша, он станет открыто учиться фехтованию, заслужит титул и сделается настоящим рыцарем, который имеет право быть рядом с прекрасной госпожой. О, наивные детские желания… Со временем он и сам понял, что, несмотря на все подарки и лестные слова, Пенелопа не спешит сокращать разделяющую их дистанцию.

«Раб навсегда останется рабом… если только не совершит нечто исключительное!» — нашептывала Иклису Ивонна. Они познакомились в тот день, когда на ферму напали чудища. Девушка была ранена и потеряла сознание, но дельманцы позаботились о ней.

Иклис с первого взгляда понял: это родная дочь герцога. Он даже был готов прикончить ее, чтобы услужить хозяйке, но Ивонна мигом задурманила юноше голову сладкими речами, и сейчас ее голос тоже лился как мед.

— Иклис, дорогой, не печалься. Ты ни в чем не виноват, просто… Пенелопа переживает не лучшие времена. Поверь, мне тоже очень жаль тех беглецов, но они сами действительно хотели сбежать. Совсем скоро хозяйка сменит гнев на милость, ведь никто не предан ей так, как ты.

Ангелоподобная Ивонна мило ворковала, словно позабыв, что совсем недавно обезумевший от гнева узник пытался ее удушить. Впрочем, они действительно нуждались друг в друге. Иклис поможет Ивонне обрести семью, а она сделает все, чтобы недосягаемая Пенелопа лишилась своего заоблачного статуса.

Но вдруг в глазах юноши мелькнула тень сомнений, и, заметив ее, Ивонна запела вновь:

— Иклис, скажи-ка, что бы стало с Пенелопой, если бы ты поступил иначе.

Словно заколдованный, юноша погрузился в воспоминания о недавних событиях. В тот день Пенелопа вернулась из дворца одна. Девушка горько всхлипывала, закрыв лицо руками. Ранимая и беззащитная, она не могла противостоять надменным Экхартам и другим аристократам. Казалось, она безмолвно просит о помощи: «Спасите меня! Или убейте…» Нельзя бездействовать! Бежать вместе с ней, прочь из этого дома…

Глаза Иклиса затуманились, и он не заметил, как Ивонна просунула что-то между прутьями решетки.

— Ди ассум! — тихим голосом произнесла она, поднося к лицу Иклиса грязный осколок, из которого стал изливаться зеленый свет.

Зачарованный, Иклис глядел на него не отрываясь.

— Ты один можешь спасти Пенелопу, но она не любит тебя и никогда не снизойдет до жалкого, несчастного раба из поверженной страны, — нашептывала Ивонна. — Пенелопа жестока и хладнокровна. Одно неверное слово — и ты вновь окажешься на невольничьем рынке или даже в могиле. Прошу, не доверяй этой девушке. Не зря же о ней ходят жуткие слухи. Да и сегодня ее слова были ужасны… А вот я никогда тебя не предам, ведь нахожусь в схожем положении…

— Хочешь сказать, ты тоже готова умереть ради хозяйки?

Ивонна, прильнувшая всем телом к тюремной решетке, запнулась. Похоже, несмотря на магию и семена сомнений, посеянные в сердце Иклиса, он по-прежнему был привязан к Пенелопе и не спешил отдаться во власть Ивонны.

— Это никуда не годится! — раздраженно пробормотала девушка. — Нужно во что бы то ни стало найти другой осколок!

Злая гримаса не оставила и следа от ангельского образа.

Меньше всего я хотела встретиться в подземелье с Ивонной, но это произошло. Когда, распрощавшись с Иклисом, я поднималась по лестнице, сверху послышались чьи-то шаги. Пытаясь избежать столкновения, я спряталась в нише и стала таким образом невольной свидетельницей ужасающей сцены.

Уму непостижимо! Еле живая, я выбежала прочь из тюрьмы. Сердце бешено колотилось. Стало быть, там, на Солеиле, я действительно видела Ивонну!

Не помня себя от страха, я опрометью помчалась по лесной тропинке. А что, если Ивонна меня заметила? Что, если она гонится за мною, вооружившись голубым зеркалом? Надеясь убедиться в обратном, я непрестанно оглядывалась, и сама удивляюсь, как не упала. Наконец вдалеке показались огни герцогского дома, и вскоре, оставив лес позади, я очутилась в ухоженном саду. Уф!.. Кажется, можно расслабиться. Ноги были ватными, и, опасаясь упасть в обморок, я ухватилась за ствол ближайшего дерева. Дыхание понемногу успокаивалось.

Ну конечно! Я так испугалась, что совсем забыла про осторожность и разгуливала без маскировки. Надо это исправить! Я торопливо извлекла из кармана браслет и надела его на запястье. В камешках малинового цвета замерцал свет. Уф… Тяжело вздохнув, я поплелась дальше и, миновав сад, оказалась у черного входа, где меня кто-то поджидал, тревожно слоняясь.

— Эмили, — негромко позвала я.

— Госпож… — Увидев кудрявого паренька, Эмили осеклась на полуслове, подбежала ко мне и быстро зашептала: — Госпожа, почему так поздно?! Та самозванка отправилась гулять в лес!

Изначально я планировала быстренько встретиться с Иклисом и вернуться в дом еще до того, как Ивонна закончит ужин, но вышло совсем иначе…

— Я знаю.

— Ой! Значит, вы встретились?

— Нет.

— Но откуда тогда?..

— Пойдем-ка внутрь, задерживаться здесь небезопасно.

Мы вошли в дом. Последние события лишили меня всяких сил, и я с трудом передвигала ноги. В голове было пусто. Поднимаясь на второй этаж, мы повстречали нескольких слуг, но «мальчишка» не вызвал никаких подозрений. Под дверью моей комнаты по-прежнему стояли амбалы-стражники