Ущербная луна цвета пурпура равнодушно созерцала завершение схватки. Битва совершалась при ее немом свидетельстве, в безлюдной степи, на площадке, освещенной фарами джипа. Мастер опустился на колени, а всецело захваченный животной яростью Авдеев сцепил в борцовском захвате его шею.

– Н-н-нет… – чуть слышно прохрипел Мастер.

Хрустнули позвонки, тело альбиноса содрогнулось в агонии. Сергей обессиленно упал на землю и закрыл глаза. В краткое, как человеческая жизнь, мгновение он вспомнил все. Вакцину, привитую ему в далекие девяностые годы, умирающую девушку Марию на его руках, чье подлинное имя он так и не узнал. Обугленные останки Лоренца, ухмыляющийся череп, занесенный сухим песком.

«Война не закончена, пока тело последнего солдата не будет предано земле…»

Он услышал вой сирены, лучи прожекторов рассекли мглу.

– Вот и кавалерия подоспела… – улыбнулся Сергей.

Багровело алое зарево пожара над зоной, но внутренним чутьем он знал: дети не пострадали. Вереница военных грузовиков стремительно приближалась. Ты выполнил свою задачу, солдат, но почему так хочется плакать?! Он упал на сырую землю, впитывая ее вековую силу и горечь, смотрел на луну, а по щекам текли слезы.

Голос умолк. Он замолчал в тот миг, когда Зорин, повинуясь Его инструкциям, отдал команду забросать помещение с детьми горящей ветошью. Оставшись без поддержки, Зорин испугался. Он не помнил, когда испытывал страх подобной силы. Он увидел, как разгоралось пламя, слышал крики детей, и внутри его словно наполнялся сосуд со зловонной жидкостью. Попытка достучаться до спонсора не привела к результату. И рация, и телефон хранили зловещее молчание.

Из помещения для охраны выскочил пожилой тучный мужчина. Его левая рука обвисла как плеть, кровь сочилась из раны на голове, но мужчина безбоязненно открыл стрельбу. И тогда Зорин побежал. Он бежал по ночной степи, увлекаемый безотчетным страхом. Бежал наобум, ощущая переполняющий сосуд с нечистотами. Он не мог сказать наверняка, насколько долго длился его марафон страха. Небо посветлело, поблекли звезды. Он остановился, пытаясь отдышаться. Сзади послышались быстрые шаги, мужчина оглянулся и узнал одного из мальчиков. Солдат. Зорин всегда отличался хорошей памятью, мускулистый паренек числился в Книге рекордов Гиннесса как самый сильный ребенок на планете. Мальчик вырос в интернате, кроме аномальной физической силы, других дарований не было.

– Здравствуй, Солдат! – немного отдышавшись, сказал психолог. – Ты гнался за мной? Зачем?!

Солдат молчал, и это было самое страшное.

– Здесь совсем недалеко проходит трасса… – Зорин выдавил из себя улыбку. – Если хочешь, мы вместе поедем домой! – Он заговорщически подмигнул.

Метод расположения к себе ребенка строился на равноправии и утрировании авторитета взрослого как руководителя. В ранние часы воздух в степи был свеж и прохладен. Звуки разносились очень далеко. Зорин услышал тонкий, как комариное жужжание, шум мотора. Признаки близкой цивилизации наполнили его самоуверенностью.

– Дай мне пройти, мальчик! – сказал он Солдату, который незаметно встал на его пути.

Подросток покачал головой. Он был одет в короткие шорты и кроссовки. На мускулистых плечах чернели следы сажи, на правой коленке был заметен свежий ожог. Мужчина поправил разболтавший за время бега узел галстука.

– Если ты думаешь, что я причастен к случившемуся в лагере, то это не так. Мне самому только что доложили про… – Он замешкался. – Доложили о произошедшей неприятности. И, как видишь, я побежал в город, чтобы как можно быстрее выправить ситуацию!

Он окончательно запутался, но не успел закончить фразу. Удар неслыханной силы пришелся ему в челюсть. Так как мужчина произносил монолог в то мгновение, когда ступня Солдата соприкоснулась с нижней частью его подбородка, зубы непроизвольно клацнули, отхватив розовый кусочек языка. Рот наполнился соленой кровью, черный купол обрушился на него с небес. Земля стремительно наклонилась, падая, он успел удивленно подумать о таком феномене вращения планеты, затем острая боль пронзила откушенный язык. Смердящая жижа хлынула наружу, заполонив воспаленное сознание. И перед тем как окунуться в черное ничто, Голос торжественно прокричал:

– Свершилось!

Больничный запах отличается неповторимой спецификой! Ермаков осознал этот печальный факт, очнувшись после операции. Он шевельнулся.

– Пожалуйста, лежите спокойно! – Из белого безмолвия выплыло круглое лицо медсестры. – Вам только что сделали операцию.

Она бережно, словно обезвреживая мину, обернула его предплечье черной манжетой, нагнала воздуха, лицо стало сосредоточенноскорбным.

«Сейчас начнется! – почему-то мстительно подумал Ермаков. – «Как вы с таким давлением на свете живете?!»

Воздух с шипением выходил наружу, манжета опала, отпустив на волю дряблый бицепс следователя.

– Вас давно ждут из органов… – Медсестра многозначительно подняла светлые брови. – Посоветуюсь с Андреем Матвеевичем, это наш врач, который извлек пулю из вашего плеча, – пояснила словоохотливая девушка. – И думаю, противопоказаний для встречи не будет! Вас словно через мясорубку пропустили! – Она укоризненно посмотрела на перебинтованную кисть левой руки, словно больной истязал себя собственноручно.

Она направилась к выходу, на ходу убирая тонометр в футляр.

– Эй, девушка! – обиженно окликнул Ермаков. – А как же давление?!

– Сто двадцать на восемьдесят! И у вас отличная кардиограмма. Молодым бы так! – Она кокетливо улыбнулась и стала выглядеть вполне привлекательно.

Ермаков откинулся на подушку, тихонько присвистнув! Вот дела! Мальчишка всего только положил ладони ему на голову и исцелил от гипертонии! Солнце скрылось за облаками, в палате потемнело, он задремал. Ему приснился удивительный мальчик с глубокими, как бездонное озеро, глазами. Мальчик улыбнулся.

«Ты теперь здоров…» Его губы не шевельнулись, но Ермаков ясно услышал произнесенные слова.

«Это ты меня вылечил?!»

Мальчик рассмеялся.

«Постарайся понять. Ты ищешь радости жизни, а не находя ее, начинаешь искать смерти. Так и проживаешь свою жизнь, где-то посередине между желанием жить и намерением погибнуть. Все люди так живут! Живут, страдают, находясь в пяти шагах от Рая…»

Ермаков вздрогнул от точности и поэтичности слов. В пяти шагах от Рая! Он хотел спросить о чем-то очень важном, но не успел и проснулся. За окном сгущались сумерки, наступил вечер. В дверь постучали.

– К тебе можно?

С дежурной улыбкой на тонких губах и накинутом белом халате в палату зашел полковник Востриков. Видеть начальство сердечно улыбающимся было непривычно.

– Заходите, товарищ полковник!

– Какой я тебе полковник?! – Офицер замахал руками, словно мух отгонял. – Мы ведь с тобой, почитай, тридцать лет в одной упряжке! – Последовало рукопожатие. Востриков уважительно кивнул в сторону повязки на груди. – Пулю словил?