– Поехали, – сказал, усмехнувшись, Сталин. –Уже в штаны наложили. Это Сталин должен их охранять, а не они Сталина. Верно,Рука?

– Должно быть, – отвечаю. – Бздиловатых конейвидать за три версты.

Мчим по Минскому шоссе, а впереди нас на пробке радиатора,привстав на задние лапы, летит блестящая на солнце металлическая собака, иСталин глаз с нее не спускает, и спокойно ему от скорости и оттого, что собакалетит не навстречу ему, как вчера в лесу, а от него, над шоссе, к Москве, кКремлю, летит, рассекая воздух грудью и перебирая стройными лапами… МолчитСталин, и я молчу. Я думаю: видит меня сейчас отец покойный Иван Абрамыч или невидит? И если видит, то что он сам обо всем этом думает и что хотел бы сказатьпо этому поводу?.. Замочить, может, мне с одного удара Сталина? .. Не отвечаетИван Абрамыч. Нет, думаю, не надо Сталина замачивать. Всех вождей не замочишь.Да и говна такого сейчас хоть пруд пруди. Десять Сталиных за его место начнутьгрызть друг другу глотки… Я лучше сначала с Понятьевским отрядом разделаюсь,потом с самим Понятьевым, потом с сынишкой его, а уж потом примусь за остальнуючуму. .

– О чем думаешь, Рука?

– Думаю, Иосиф Виссарионович, что в органы мне надо.Подучиться и – туда. Там мое в это время место, хотя и от службы при вас неотказался бы.

– Может быть, на партработу? Нам кадры нужны каквертела для шашлыков. Подумай, Рука.

– Нет! В органах я пригожусь получше, – отвечаю ипоказываю Сталину свою ручищу. – А на партработу пусть Пашка выходит.

– Пожалуй, ты прав, Рука. Только скажи: почему ты такрвешься в Чека? Кого ты ненавидишь?

– Не знаю, – говорю, – кого лично ненавижу,но чувствую вокруг себя такую… силу, в общем, которую надо, как бешеную собаку– об ствол и мозги вон!.. Извините, если что не так, – сказал я это иперетрухнул, но, как оказалось, попал в точку.

– Наоборот! Именно так, Рука! Я тоже чувствую эту силу,мешающую жить людям, либеральничаю с ней, но дни ее сочтены. Сочтены! Я тольконе хочу уподобиться той небезызвестной собаке, которая, возомнив себяНемезидой, не приняла во внимание такой решающий фактор, как ты, Рука… Аучиться тебе на чекиста нечего. Опыт научит. Была бы цель. Цель же тебе ясна.Интуитивно ясна. Это – залог нашей победы. Детали твоей и тысяч таких, какты, – Сталин странно усмехнулся, – взаимозаменяемых в работетоварищей уточним в будущем, в процессе работы… Сейчас в ЦК в параллельном смоим кабинете ты будешь сидеть, смотреть в амбразуру и внимательно слушать.Если в моей фразе проскользнет вдруг собачья тематика, знай – я говорю сврагом, дни которого сочтены. Не удивляйся, – Сталин весело хлопнул меняпо коленке. – Поводов для удивления будет немало. А первым твоим деломдолжно быть дело о хозяине немецкой овчарки по имени Альфа… Но не будемзабегать вперед, как эта симпатичная собака на пробке моего радиатора…Посмотрим, Рука, по так называемым сторонам…

И вот, гражданин Гуров… Вы что, собственно, нахохлились?Думаете о прибытии родни?.. Прикидываете, что вам может выгореть от такоймасти?.. Лихорадит? Ищете варианты? Я уже уведомил вас ранее о том, чтопостарался свести к нулю вероятность вашего избавления. Подтверждаю это ещераз. Ровно двадцать секунд, а то и меньше понадобится мне для того, чтобыпустить вам пулю в рот или в лоб при какой-нибудь случайности… Рябов Притарань,пожалуйста, самого старого коньяку. Согрей слегка. Он посильней нитроглицеринарасширит ваши сосудики. . . Пейте. Не берегите здоровья. На хера оно вамсдалось?

И вот сижу я в небольшой комнатушке для отдыха и, возможно,амурных дел Сталина. Смотрю в прибор типа перископа на то, что происходит в егокабинете. Слышимость прекраоная. Акустики потрудились на славу…

Деловой был человек Сталин, деловой! Звонил. Распекал.Шутил. Пер на буфет. Иезуитствовал. Брал трубку. Бросал. Нажимал кнопки:вызывал помощников. Закуривал. Пил чай. Подписывал. Смотрел на карту мира.Ходил из угла в угол. Снова звонил. Снова брал трубку. В сортир сходил.Вернулся пободревшим. Но все это – херня. Он привез меня . к себе не за тем,чтобы я за ним наблюдал и передал впечатления потомству.

Лица многих людей, входивших в кабинет, были мне знакомы попортретам, газетным и журнальным фотографиям. Вот, звякнув шпорами, прошел поковровой дорожке Ворошилов, Показал Сталину макет какого-то противопехотногокапкана. Попадают в него сразу сорок три человека. Испытания прошли более чемуспешно. В контрольный кап кан попало сорок пять с половиной человек.

– Пошел ты, Клим, к ебени матери со своимиизобретателями-шизосррениками. Мне сейчас не до твоих капканов! А я понимаю,что этому идиоту ничего не грозит. Свой человек. За ним в кабинет, корча изсебя самостоятельную личность, ввалился Бухарин. Стал пороть чушь о ликвидациипротиворечий между городом и деревней.

– Скажите, Николай Иванович, – обратился к немуСталин, полностью одобрив бухаринскую идею, – какой породы вы посоветуетемне завести щенка?

– Мы с Ильичом тяготели к кошкам, Иосиф. Плохой япоэтому советчик, хоть мы и живем в стране Советое, – пошутил Бухарин.

У меня глаза на лоб полезли от удивления. Пиздец Бухарину,значит!

Тухачевский заходит. Приглашает Сталина на день рожденияжены. – А что, если я подарю ей мальтийскую болонку? – говоритСталин. – Нет, нет! боже упаси! Лучше – букет роз, Иосиф Виссарионович…

Вот так штука!..

У Зиновьева и Каменева Сталин ни с того ни с сего спросил,как проходит изучение академиком Павловым условных рефлексов на собаках икогда, наконец, будет установлен памятник другу человека на территорииПавловского института?..

Пришедшим на совещание двум маршалам, трем дипломатам,Рыкову, Ягоде и другим, незнакомым мне высшим чинам, Сталин сказал, что,готовясь к войне с Японией, нам необходимо дрессировать собак-минеров,собак-санитаров, собак-связистов и собак-адъютантов. Раздались бурныеаплодисменты.

Я хорошо запомнил лица аплодировавших. Я вглядывался в них,как вглядывался, лежа на печи, в лица бойцов вашего папеньки в тот несчастныйдень, последний день Одинки, пытаясь постигнуть перед шоком природу поведениялюдей, пришедших грабить и убивать крестьян под лозунгами какой-то мировойкоммуны, освобождения пролетариев всех стран и построения нового мира…

Я хорошо запомнил лица аплодировавших роковой для своихжизней «собачьей тематике», затронутой Сталиным, и , пытался найти в обликегенсека черты, отлйчающие его от – всех этих воротил революции,коллективизации, военщины, индустрии и дипломатии.

Что такое невыносимое было в их личностях для Сталина?Почему они приговорены им к смерти? А сейчас, в полном еще неведении насчетсвоих кошмарных, но, очевидно, заслуженных судеб, кипятятся, цитируют Ленина,возражают, советуют, непочтительно предостерегают, аплодируют, как кретины, дурацкоймысли о собаках-адъютантах, ошеломляют генсека эрудицией, предлагаютэкстремистские проекты отлучения части поколения от родителей, растопленияСеверного полюса с целью затопления социал-демократов Скандинавии, проектыуничтожения теории относительности, введения униформы, реорганизации Большоготеатра для создания из него трех малых, отмены национальностей, расстрела наместе проституток и карманникоо, покушений на Гитлера и Муссолини, похищенияодновременно всех цюрихских гномов, Шаляпина, Рахманинова, Бунина, Куприна,Дюпона и Моргана, выведение в Москве клопов и тараканов силами пионеров икомсомольцев и, наконец, выкупа за всю Третьяковку останков Карла Маркса дляперенесения их в Кремль.