Последний проект совершенно вывел из себя невозмутимого, внимательнослушавшего выступающих Сталина. Он встал и, закурив, еле слышно произнес крайнесмутившую прожектеров и меня фразу.

– Породистая собака, товарищи руководители, сама себеоткусывает хвост. Совещание окончено!

– Из Конфуция, товарищ Сталин? – поинтересовалсякакой-то кучерявый умник.

– Сталин не из Конфуция. Сталин из Гори, – тихосказал Сталин, и я почувствовал, может быть, понял, как смертельно надоели емуэти люди, от сногсшибательного параноического прожектерства и экстремизмакоторых воняло ужасной тоской и завязью каких-то новых уродливых форм жизни,которые доведут черт знает до чего доверенную ему, Сталину, счастливым случаемстрану и ее ничего не решающие кадры.

Пора принимать высшие меры! Пора возвратить этим людямчувство реальности, которое они ежедневно вышибают из-под ног своими мудацкимимечтаниями, а сами замышляют, заговорщики проклятые, снять его, расстрелять иобгадить портреты. Вот этого он не допустит никогда!

Я сообразил тогда, что если обречены такие хмыри болотные,как Зиновьев и Каменев, то шишки помельче обязательно полетят в тартарары вреспубликах, областях, районах, армиях и наркоматах. Вот я и доберусь доПонятьева, до отряда его, до вас, гражданин Гуров. Может быть, вообще удастся,думал я, потому что был идиотом, одолеть нам, неважно какими методами и подчьим руководством, бесовскую незримую Силу, разрушившую весь строй и ход моейжизни, Силу, орудиями которой, возможно, слепыми, являются растопителиСеверного полюса, похитители Дюпона и форда, разлучники отцов и детей,освободители английских колоний и эксгуматоры Карла Маркса… Как вам нравитсяпоследний сверхромантичеокий прожект? .. Мне он тоже омерзителен. Что вообщеможет быть омерзительней мощей лжесвятого, проповедей лжепророка, программыдействий Антихриста? Ничего! И Сатана, конечно, прекрасно понимает, что люди,доверчиво клюнув на обольстительный ЗНАК, на СЛОВО, не только несоответствующее своей сущности, но полное до краев говна, как золотая виннаячаша, что люди эти отныне будут видеть только золото чаши, не замечая истинноговкуса ловко подсунутого им Сатаною напитка. А уж чего можно наделать,надравшись дерьмом, мы видели и в нашу гражданскую и в нашу культурнуюреволюции, в нашей российской истории, в общем, видели, а теперь видим вдействительности Китая, Кампучии, Эфиопии и других стран, переживающих вдерьмовом угаре бурный роман с Марксом и Лениным…

Вас, гражданин Гуров, не первый раз интересует: как это такоткровенно, вызывающе и бесстрашно трекали со мной и днем и ночью некоторые моиподследственные на любые, подчас смертельно опасные для них темы. Так вот итрекали бесстрашно о Боге, о Сатане, о мистическою ужасе перед бесовскимиСилами, содравшими, по мнению одного моего гаврика, шинельку с бедного АкакияАкакиевича и продолжающими разбойничать не только на колдоебистых дорогахроссийской истории, но и на шикарных автострадах Старого и Нового света и вафро-азиатских джунглях. Трекали, потому что это были бесстрашные души, неунизившиеоя перед палачами, как Зиновьев, до облизывания их хромовых сапог.Трекали, потому что не могли иногда не почувствовать, что не простой перед нимпалач, а раздваивающийся на глазах, снова сливающийся в одно казенное лошадиноерыло и опять внезапно раздваивающийся на светлую и аспидную половинки. И в нем,по ходу беседы или допроса, вспыхивает ум, пронзительно ноет сердце,разливается серая тупость, волнуется понимание, старается не выдать себясогласие, просыпается грубость, пульсируют смех, боль, родовая память о земле,сочувствие, и, рискуя погибнуть, распахивает себя пропащая душа! Правда,распахивание воспринималось почти всеми как хитрая провокация. В таких случаяхя, смеясь, выслушивал одну и ту же фразу. Только не надо темнить, гражданинследователь. Я – не фрайер! Шли бы вы на хер мелкой походочкой.

Да! Эту жаргонную фазу я слышал от священников, богемногорафинада, аристократов, дипломатов, поэтов, рабочих и добрых, старенькихдокторов. Тюрьма-сука быстро и не тому еще научит. . . Вы предпочли быследствие в тюрьме? Я понимаю. Я поэтому и яшкаюсь с вами на вашей вилле… Ненадо меня поправлять! .. Да! Я намеренно пытаю вас тем, что вы, как бы у себядома, а на самом же деле вы – в тюрьме, среди кучи конфискованных вещей,камешков, пачек банкнот, картин и несравненных, завороживших меня жирандолей.Да! Это – пытка. Какой же палач забывает о пытке? .. Казнь – самая легкаяв нашей пронессии штука. А пытка… пытка… она – конфеточка, кисанька, птичка!..

Я не знаю, куда девались ваш кот Трофим и собака Трильби… Яповторяю: не знаю!! Я не слежу за ними, как жареный японец за Зорге!! Понятно?Думаете, на Лубянке вы бы сидели в камере в обществе Трошки и Трильби? .. Тамбы вы даже с мандавошкой не смогли отвести свою душу, сукоедина! «Где Троша иТрильби?» Ах, я шантажирую вас самыми низкими способами!.. А почему бы и непошантажировать такую дрянь, как вы? Я вот возьму и на самом деле пошантажирую!Рябов!.. Рябов!.. Куда девались кот и собака? Я не приказывал их охранять, новедь было сказано, чтобы муха не влетела и не вылетела отсюда! Найти!!!Доставить ко мне живыми или мертвыми!!! Выполняй!

Еще не нашли ваших тварей… Не дергайте меня только… На чеммы остановились?.. Вам, кстати, интересно слушать-то? Отсутствие животныхмешает сосредоточиться… Повторяю: не дергайте меня!..

Тогда в комнатушке много промелькнуло передо мной будущихжертв Сталина. Молодежь, здоровяки-красавцы средних лет, лоснящиеся от сознанияпричастности к элите и «пульту великих свершений», старые, считающие, что ониуже отмыли руки от голубой и кулацкой крови, ленинские и дзержинские сатрапы. Ия никогда не забуду поразившее меня жуткое впечатление! Чиновники, военные,философы-марксисты, ученые, администраторы, партийные и советские боссы,теоретики новой политэкономии, крупные чекисты – все они вдруг до единогопоказались мне живыми трупами, мертвыми душами.

Поэтому я воспринимал в те часы истинный, сатанинский смыслсонма идей, владевших умами обреченных, практически уже не существующих людей,хотя объяснить мне вам, гражданин Гуров, почему я считал, вернее, ощущал ихтогда не существующими, если они сидели, курили, докладывали, смеялись,спорили, пили чай, входили и выходили, невозможно… Расстрел или гибель отпыток, как бы исключительно формально завершали работу Сатаны над жуткимобразом прижизненной смерти попавших в его лапы людей. И более полного, болеестрашного, происшедшего от лицезрения этих людей ощущения присутствия в миретого, что мне иногда казалось моим собственным сумасшествием, того, что явсегда называл Сатанинскою Силой, обольщающей Души, убивающей их и уверенноведущей мир к хаосу и Смерти, более полного и страшного ощущения я не испытывалникогда.

Мне было ясно, что живые трупы скучны Сталину иотвратительны. Он смотрел то рассеянно, то внимательно поверх обреченных голов,словно пытался разглядеть пучок невидимых веревочек, которые дергаланенавидимая им в глубине души страшная двуликая ИДЕЯ, управляя поступками иобразом мыслей марионеток, специально для меня вызванных на совещание в Кремль.