Чего не передать никакими словами — так это зловоние. Да еще бормотанье арабских молитв в темном погребе…

Как раз около «Трех мудрецов» им навстречу попалась машина Манака. Он остановился, Жан выглянул из кабины. Дело вот в чем: Партюрье велел Монсэ отправить раненых с Раулем, а самому пересесть в машину к Манаку, чтоб ускорить эвакуацию. Ладно. Жан поехал обратно.

Таким образом, до половины восьмого вывезли немало раненых. Затем Морльер тоже сделал рейс. С ним чуть не случилось несчастья. Из Эпинуа, по главной улице Карвена, на большой скорости мчались английские грузовики, они старались обогнать друг друга, мостовой для них нехватало, еще немного и они задели бы санитарную машину. Манаку пришлось въехать на тротуар, чуть не вплотную к домам. Что это значит? На дивизионном медпункте полное смятение. Англичане удирают! Как? Ведь они только что прибыли? Да, они только что начали сменять драгун, которых осталось очень немного, и марокканцев. А потом — наше вам! Двух часов не выдержали. Уходят. Марокканцы получили приказ снова занять позиции, с которых их только что отвели… Настроение падает.

Раненые в изодранной одежде, в грязных тюрбанах лежат на полу. Лица лоснятся от пота. Один кричит истошным голосом, унять его нет возможности. Это действует на остальных. Пять или шесть человек собрались вокруг сержанта, и он торжественным тоном говорит им что-то на своем языке. Они качают головой. Что он говорит? Один из врачей бывал в Африке, он объясняет: — Делает, что в его силах; говорит, что на все воля рока!

Причиной смятения среди марокканцев была не продолжительность боя, не ночь, не только что возобновленная немцами атака, не смерть соотечественников… Нет… Но среди них распространился ужасный слух… Кем был он пущен? Кто может сказать! Говорили, будто на канале, на той его стороне, немцы выставили против французских войск других марокканцев. Как это других марокканцев? Да, марокканцев, которыми Франко снабдил Гитлера. Но это же ложь! Конечно, все может случиться, только, разумеется, это ложь! Но для них даже подумать об этом страшно… И вот они стонут, падают ниц, молятся, вопят! Они не хотят защищаться, не хотят стрелять в марокканцев. Но кто пустил эту ложь? Ну, конечно, пятая колонна. Неглупо придумано, если так!

К девяти часам вывезли около шестидесяти раненых. Дорогой, немного не доезжая Камфена, их обстреляли с самолетов. Говорят, что дадут еще двенадцать санитарных машин. Это, конечно, будет очень кстати. Жан де Монсэ выработал определенную систему: он не ездит дальше Карвена и около «Трех мудрецов» или где-нибудь поблизости на шоссе пересаживается на ходу, прямо с подножки, из одной машины в другую. Один рейс сделали к драгунам, на восточной окраине Карвена, чтобы не досталось от дивизионного врача… Драгуны удерживают предместье Сен-Жан. От них взяли четырех раненых.

Санитарная машина каждый раз проезжает мимо дома Гаспара Бокета. В это утро в Карвене творится бог знает что. Говорят, будто от мэрии вышло распоряжение об эвакуации. Все обитатели того поселка, где проживала семья Бокет, собирались уезжать. Даже Феликс не спорил… Гаспар сказал: — Видали того либеркурского парня, что вчера поехал за своими в Вэнгль? Я даже не поручусь, что он туда добрался… Говорят, англичане взорвали мост в Мершене. Ну, куда вы поедете? В Бельгию? Немцы в Аррасе и в Бетюне. Ну, так как же тогда… — Гаспар не сразу пришел к этой мысли. В половине седьмого он слышал последнюю сводку: Противник предпринял ряд атак на северном фронте. Все атаки отражены… Однако в то же время в саду была слышна канонада. Карвен обстреливался из орудий. По боковой улице бежали солдаты и, добежав до конца, до бойни, пригнувшись, держа винтовку наперевес, перебегали через открытое пространство к железнодорожному переезду. И тут Гаспар сперва подумал, что надо уходить. Затем он отправился в мэрию, чтобы все разузнать. Сколько там скопилось машин! Отовсюду сбегались испуганные люди… Из подвала как раз выносили марокканцев; вид у них был жалкий; это были те марокканцы, на которых была возложена защита города. Говорили, что немцы уже заняли Ванденский мост. Мэрия была охвачена предотъездной лихорадкой, всюду суетились люди. Гаспар натолкнулся на мэра. — Господин мэр, сосед сказал мне, будто вы отдали распоряжение… — Мне, голубчик, некогда с тобой разговаривать! — У крыльца стояли повозки, мэр сел в одну из них. Ладно, раз есть полиция, может быть, хоть сейчас от нее будет какой-нибудь толк. Вот комиссар. Та же песня, он тоже удирает…

Наглядевшись на такие дела, Гаспар переменил решение: мы остаемся! Все же он посоветовался с одним приятелем, с Жеромом, хорошим партийным товарищем, человеком зрелым. Они взвесили положение. Лучше сидеть на месте. Тогда Гаспар начал уговаривать соседей: уезжать все равно поздно, лучше отсидеться в погребах! Он убедил почти всех — из их поселка уехало всего-навсего две семьи. Счастливого пути, только далеко не уедете, вернетесь обратно! Ну, скажи на милость, куда они поедут? Полиция и все прочие удирали на Лилль. Не забудьте прислать нам из Англии открытку!

Генерал Гревиль встретил в Фалампене около КП генерала Ла Лоранси, командующего 3-м корпусом. Генерал де Ла Лоранси всего на несколько лет его старше, но Гревиль не сделал такой быстрой карьеры. Они уже давно были знакомы. Гревиль счел долгом дружбы предупредить Ла Лоранси о ходящих на его счет слухах. Что такое? Какие слухи? Какие могут быть слухи при теперешних обстоятельствах! Да, но в штабе армии рассказывают, будто Ла Лоранси сторонник того, чтобы командование группой армий передали не Бланшару, а Горту… Что за ерунда! Кто мог говорить такие глупости? Я писал Бланшару… у меня сохранился черновик.

Если действительно об этом говорят, то возможен только один источник: сам Бланшар. Бланшар, которого он, Ла Лоранси, уже четыре дня умоляет, во избежание недоразумений, поехать к Горту. Но Бланшар, по всей вероятности, считает это ниже своего достоинства… а нелады между тем не прекращаются. Не далее как сегодня утром… Он, Ла Лоранси, только что видел Бланшара, тот пригласил генерала Горта к себе на КП к девяти часам, а сам не желал ехать к генералу Горту. Теперь, когда уже есть официальное подтверждение, что он назначен на место Бийотта, он вызывает Горта к себе. Был у него Горт или нет? Во всяком случае, английские офицеры, которые проходят через Фалампен, не получили никаких указаний относительно французских операций…

— Какой тут может быть разговор о личностях! — сказал генерал