этого мира. Кто из потомков успел – ушел с ними вместе, а кое-кто остался, вот как Рикардо. И я. Ну и еще кое-кто имеется, только очень далеко отсюда. Тех, кто на глаза не лезет, люди и не замечают. Вот я – живу в глуши, появляюсь раз в полвека, как очередной потомок рода Маррис, помелькаю при дворе да исчезну снова. Мне достаточно.

– А зачем нужен такой долгий век? – спросил вдруг Рыжий.

– Может, это мне у тебя об этом спросить стоит? – сощурился старик, и тот отпрянул. – Нужен – не нужен… Помирать всяко не хочется. За морями я побывал, за горами, там и сям, простому человеку это не по силам, жизни не хватит. И все кругом меняется, люди быстро живут, придумывают то одно, то другое, и охота увидеть, что дальше будет! – Он перевел дыхание. – Так вот, королева, в те давние времена я тоже хотел уйти с родней, но не смог. Захлопнулась дверка, ее даже чистокровные открыть не могли, куда уж нам…

– Неужто ты не попытался?

– Попытался, – признался он. – Я ведь, сама видишь, от человека не отличаюсь, даже увечий нет. Ну, одно ухо больше другого да ребра с левой стороны не хватает… этого не разглядишь! Я знал, конечно, как открыть дверь. Только своей-то крови – хоть залейся, а королевскую поди раздобудь… Тогда, – он отпил вина, – я отправился служить королю. Твоему пра-пра-пра…

– Можешь не считать, – вздохнула я.

– Да… Я жил при дворе, я стал другом королю… – Маррис отвернулся, – и воспитателем принца. Дети часто разбивают коленки и режут пальцы, добыть кровь было несложно, но… сколько я ни пытался открыть дверь, ничего не вышло. Это потом я уже узнал, что кровь нужно не просто смешать, а принести в жертву потомка двух родов – моего и королевского…

Он помолчал, потом добавил:

– А я уже и перестал думать об этом. Чем гадать, куда там ушли мои прародители, лучше было жить здесь. Им я уж точно не сдался, они своих полукровок бросают, а если оставляют у себя, то разве что прислугой. А здесь я был человеком не из последних. Сколько раз закрывал собой в бою господина… и он меня. Приходилось, правда, исчезать, люди стареют, а я – нет. Но я возвращался, повторюсь, как собственный сын или внук.

– Но питался от этой земли, – сказала я.

– Да. Но на то, чтобы поддерживать существование, такому, как я, надо не так уж много, – произнес Маррис.

– Грибница… – протянул Рыжий.

– Именно. Здесь немного, там немного… И довольно. Мне даже повезло пару раз, у моих женщин родились дети, живые и, в общем, здоровые, а их дети и внуки были уже почти совсем людьми, вот как Эйнавар… – старик покачал головой. – Жаль мальчишку…

– А что случилось потом? – спросила я.

– Пришел чужак, – ответил он. – Ты можешь не верить мне, королева, но моя… грибница, как называет ее этот огнеглазый, никогда не вредила твоим землям. Я не забирал больше необходимого. Вижу, на лице у тебя написано отвращение, ты смотришь на меня как на старый сморщенный гриб… Но жить-то хочется, как бы ты ни выглядел! Я меру знал. Могущества мне не получить, хватило бы на жизнь, и ладно… – Маррис вздохнул. – Но тут явился тот, что взял себе имя Рикардо. Там, откуда он пришел, должно быть, осталась выжженная пустыня! И здесь он принялся вытягивать соки из земли, а я не мог даже сказать ему, мол, что творишь, опомнись! Он не послушал бы, а то и вовсе убил бы меня…

– Тогда ты спрятался здесь?

– Да. Эйнавар остался связным. Он и ведать не ведал, кто я такой, – усмехнулся старик. – Мать его, моя праправнучка, умерла родами, отец был случайным… я растил мальчика сам. Это я отправил его к тебе, королева.

– Ты же сказал, что раздумал отворять дверь.

– Да. Но и Рикардо не должен ее открыть, а помешает этому только смерть. Твоя или его, не важно.

– Есть еще Аделин, – напомнила я. – И Эмилия… ее ты тоже… из-за этого?

– Аделин уже ни на что не годна, – спокойно сказал старик. – А ты сильна и здорова, так что Рикардо счастлив будет заполучить твое тело. Я, сознаюсь, хотел убить тебя, чтобы ты не досталась ему.

– Она и не достанется, – негромко произнес Рыжий, и глаза его полыхнули жутким пламенем. – Только через мой труп.

– Я так и подумал, когда почуял тебя, – произнес Маррис, глядя в сторону. – Оставалась еще девочка. Убить самого Рикардо не вышло…

– Это ты натравил на него кабана? – спросила я.

– Да.

– А Деррик? И его ты одурманил?

– Пришлось, – кивнул старик, – он знал Эйнавара и меня, нужно было заставить его забыть обо всем… Я знаю, я мерзок. Уж таким уродился. Рикардо выжигает всю округу, а я могу только запускать корни и личинок в живую плоть…

– Ты не закончил, – сказала я. – Что-то насчет Эмилии. Во что она должна была вырасти?

– В чудовище, – спокойно сказал Маррис. – Кровь фей и королевская кровь причудливо перемешались. Я не хочу знать, какой бы она стала, повзрослев. Быть может, мы вспомнили бы Рикардо с умилением! А вдобавок она могла дать жизнь мальчику смешанной крови… Я не собираюсь оправдываться, – добавил он, заметив, наверно, омерзение на моем лице, – я спасал свою шкуру, королева. И порядком подкрепил свои силы. Рикардо высосал округу досуха, а я уже очень стар по людским меркам…

– А хотел бы ты выпить его? – спросила я, и старческие глаза блеснули.

– О, еще как, моя королева… Его сил хватило бы мне на годы и годы! Но до него не добраться.

– Мы доберемся, верно, Рыжий? – спросила я.

– Иначе и быть не может, – кивнул он.

– Тогда ты пойдешь с нами, – решила я. – Либо тебя повезут. Лишним не будешь.

– Я любил Адриану, – сказал вдруг старик. – Твою пра-пра… неважно! Ее отдали замуж за море, а я отправился следом. И жил там до самой ее смерти, лишь бы быть рядом. Какой же она была красавицей, даже в старости… Муж души в ней не чаял, да и она его полюбила. Хотя и обо мне не забывала.

– К чему ты об этом вспомнил?

– К тому, что я связан с твоей семьей, королева, куда прочнее, чем грибница связывает меня с этой землей, – серьезно ответил он. – Я носил на руках короля Эртана, учил стрелять из лука короля Жана, бился бок о бок с королем Луисом, любил принцессу Адриану… Мне не нужна дверь фей. Я прожил славную жизнь! Немного подкрепиться –