объявил Барс. – Я постоянно там бываю в надежде, что ребята вернутся.

– Отлично. Осталось всего миллион закоулков осмотреть, – не удержалась Зубкова. – Круг сужается.

– Знаете, есть одно место… – робко предположил бажанг, словно поражаясь догадке. – Я бы про него никогда не подумал, но хозяин упоминал его несколько раз в разговорах с друзьями.

– Имеет смысл проверить? – недоверчиво спросила Милена. Она не умела работать с кем-то в паре, всегда справлялась со всеми заданиями одна, но в последнее время рядом всегда кто-то был (в основном Кирилл, клык бы ему на жопу натянуть!), так что обсуждение «версий» стало обычным делом.

– Не знаю, офицер Зубкова, – честно признался бажанг, вздыхая. – Я просто очень хочу их найти.

– Друзья еще эти… – проворчала вампирша, оглядываясь. Дом Верескова был за чертой Петербурга, так что до города еще нужно было добраться. Милена понятия не имела, в какую сторону идти, шоссе выглядело одинаковым в обоих направлениях, с домами по одной стороне и лесом по другой. – Собутыльники.

– Невероятные упыри, если спросите меня, – кивнул Барс. – Экземпляры всех профессий и интересов, совершенно разные, но держатся вместе. Хозяин Антон шуточно называл их, знаете, как?

– Неуловимые мстители? – без особого энтузиазма предположила Милена.

– Нет, нет! СЕКТА! – хихикнул Барс. – Это смешно, все такие разные…

– Секта?! – передернулась Милена. – Знаешь, в свете последних событий это название меня совсем не удивляет.

– Простите, офицер, я просто никогда не думал, что мой хозяин сошел с ума, – вполне разумно заметил кот-вампир.

– И то верно, – согласилась Зубкова. – Хотя если бы кто-то в моем окружении употребил слово «секта» и заговорил о захвате мира, я бы насторожилась.

– Для меня младшие Кусановы всегда будут детьми, – горько усмехнулся бажанг, но тут же встряхнулся. – Милена, я с удовольствием отведу вас в то место, но сначала нам нужно укрыться от солнца. Оно вот-вот встанет, разрешите мне устроить нас на ночлег, а завтра пойти с вами?

– Плохая идея, – возразила вампирша. У нее пока не было четкого плана, как вызволить Кирилла из лап сумасшедшей семейки и кровожадной богини, ненавидящей вампиров, но кот в мероприятии точно не предусмотрен.

– Милена, я вас очень прошу! – взмолился Барс. – Сидеть сложа лапы я не смогу!

– Ладно, посмотрим… – неопределенно ответила та. – Но место для ночлега все-таки нужно.

Не говоря ни слова, Барс отошел на обочину и вскинул красивую бледную руку с короткими ногтями. Тут же затормозила разбитая машина серо-буро-малинового цвета: марку определить не было никакой возможности, бампер с кузовом отлетели и помялись. Зубкова уже подумала, что неплохо бы помолиться матери всех вампиров Морриган, чтобы защитила их в поездке на этом корыте, но Барс не подвел. Проигнорировав первое авто, он дождался другого варианта – белого, почти нового VampirWagen.

– Вот это лучше, – одобрительно пробормотала Милена, быстро подошла к машине, открыла левую переднюю дверцу и выволокла водителя на дорогу. Ничего не понимающий упырь, простой мужик в мятом пиджаке, покорно подчинился, распластавшись на асфальте. – Служба вампирской безопасности конфискует ваше средство передвижения. Да пребудет с вами Дракула, и это, кстати, не шутка. Возможно, его заступничество вскоре нам всем пригодится.

Владелец покивал, делая вид, что ему все ясно. Барс, к чьим ногам упырь и рухнул с водительского сиденья, посмотрел на беднягу с жалостью. Бросать тут вампира было жестоко, все-таки рассвет на подходе.

– Что стоишь? Залезай! – скомандовала Милена, которой уже никого не было жалко.

Барс обратился в кота и запрыгнул в VampirWagen. Машина резко стартанула, скрипя шинами об асфальт. Недоумевающий водитель остался сидеть на проезжей части. Из окна своего особнячка за происходящим наблюдал защитник прав анчаров и знаток легенд о Морриган. Когда машина исчезла из поля его зрения, политик Вересков задумчиво заходил по комнате, что-то бормоча себе под нос.

Белый автомобиль быстро проехал шоссе и свернул в город с южной стороны. Светило уже начало показываться из-за горизонта, заставляя Милену сильнее жать на газ. Кот прижал лапой одну из кнопок на панели управления, затемнив окна. В салоне пока что было не слишком жарко, белый цвет отражал солнечные лучи. Наконец Милена въехала во двор, следуя указаниям Барса. Животному тоже было неуютно, он не любил дневные лучи.

– Вот сюда. – Кот развернул морду в сторону простой блочной многоэтажки.

– Что там? – спросила Милена, паркуясь как можно ближе к козырьку над входом в парадное.

– Просто квартира, – ответил Барс. – У Бальтазара Кусанова было много убежищ. Я, естественно, знаю обо всех.

Милена аккуратно открыла дверцу, убедилась, что спасительная тень падает на машину, и выбралась наружу. Кот последовал тем же путем, чтобы не обходить автомобиль.

Квартира действительно оказалась самая обычная, из двух комнат, кухни и небольшой ванной. Холодильник пустовал, но ни Барсу, ни Милене не хотелось есть. Зато вампирше хотелось в душ, а после она попросту рухнула на ортопедический матрас внутри симпатичного деревянного гроба и уснула мертвым сном.

– Милена, неплохо бы подумать, что вы будете завтра… – начал было кот-вампир, но заметил, что вампирша его уже не слышит, – …делать, – пробормотал он уже тише. Вздохнул, осмотрелся, а потом забрался в ноги Зубковой, свернулся клубком и тоже задремал. Бажангу снились тревожные сны.

Часть третья

Вампакалипсис

Глава 1

Некрополь

Место было одним из самых старых в Вамп-Петербурге. Еще в эру Человечества, всего через двадцать лет после его основания, здесь уже кипела жизнь. Вернее, кипела смерть, из которой люди год за годом создавали культ. Испокон веков было известно, что жизнь – явление добровольное, а смерть – принудительное. Принуждение некоторых персон продолжалось и после отхода в мир иной, когда их прах выкапывали, перевозили и хоронили снова. Покойный уже не мог решать, как и где ему лежать остаток вечности, за него это делали другие. Подбирали для костей участок где-нибудь на краю такого вот странного места, сажали наблюдать за урной или гробом какого-нибудь ангела или младенца, чтобы титулованный труп не сбежал.

Территория была огромной и Т-образной. По краям тянулись два одинаково длинных участка, усеянных черными и серыми скульптурами. Фигуры из камня смотрели в землю, будто и вправду не спускали глаз с тех, к кому их приставили. Фигурам, которые когда-то поднимали глаза к небу, уже давно снесли головы, нещадно оставив торсы на растерзание дождю и ветру, коих в Петербурге было достаточно.

На западе царство памятников отсекала мутная речка, идущая словно из ниоткуда. Основную часть своих вод она брала из-под земли, никогда не замерзала и, казалось, не имела течения. В 1724 году река была очень чистой, именно такая и должна течь через земли святого монастыря. Сейчас от него ничего не осталось, по крайней мере ничего святого. А речка потемнела и засорилась.

Сразу за мостом находилось большое пространство, которое когда-то занимал огромный монастырь. Теперь это был пустырь, усеянный обломками рифленых колонн, серого мрамора и металлических пластин. С последних слезла позолота, так что металл уже ничем не напоминал о тех временах, когда служил украшением алтарной или хоровой части церкви. В дневные часы это место воспринималось как памятник человеческому упадку. В развалинах не было ничего античного или грандиозного в отличие от руин пресловутой Италии, которые тщательно охранялись вампирами как символы невероятно прекрасной жестокости. Ночью же место вызывало мысли о болезненном сумасшествии, отчего не пользовалось особой популярностью среди простых членов кровососущего общества. Причин тому было много. В темноте бесчисленные статуи казались ожившими, а живой ангел, пусть и без головы (особенно без головы!), мало кому мог понравиться. Идти до пустыря было чрезвычайно неприятно, скульптуры повсюду сопровождали посетителя, отделяемые лишь жалкими остатками каменных стен. Бросить взгляд в трещину между ними не решались даже самые религиозные вампиры, уверенные, что Святой Дракула защитит их от любого Добра. Никому не хотелось лично убедиться, что изваяния двигаются, меняясь местами в им одним известном порядке. Другая причина неприязни вампиров состояла в большой концентрации смерти на квадратный метр площади. Любой упырь знал, что его бессмертие может