Его уважали, это да. Еще от него все время что-то хотели получить, ведь он распоряжался жизненными благами. Но чтобы его просто любили — нет, такого он не помнил.

Даже возвращаясь к себе домой, он встречал там лишь холодное послушание прислуги. Да разве могло быть иначе? Он был хозяином жизни, и только он мог кому-нибудь что-нибудь позволить. Доходило до смешного, право оказывать кому-нибудь теплый прием принадлежало лишь ему, на ответное теплое и радушное отношение он никогда не рассчитывал. И его не было.

Но Маргарет перевернула все с ног на голову. Она сломала его мироустройство. Лашем, как это ни глупо, чувствовал, что не он, а она, образно говоря, оказывает ему радушный прием.

Он хотел пробудить в ней ответное чувство, но еще больше ему хотелось бросить к ее ногам все, чем он владел, даже самого себя без остатка. Лашем чувствовал себя опьяневшим от охватившего его чувства; впрочем, это чувство только походило на опьянение, оно было и глубже, и сильнее, оно изменило его, он стал другим Лашемом, нисколько не похожим на прежнего.

— О чем вы думаете?

Маргарет не напрашивалась на комплименты, ей не хотелось услышать от него признание, что он думает о ней, она хотела заглянуть глубже в его душу.

Самое удивительное и смешное, что он действительно думал о ней, и только о ней.

— Я думал о вас.

— Неужели? — Она быстро заморгала от растерянности. — Но я имела в виду…

— Я знаю, что вы имели в виду.

— И что же? — кокетливо спросила она.

— Ну, что меня поражает то, что вы решились взяться за столь непростое дело, захотели переделать мир. Светское общество равнодушно смотрит на то, что происходит в бедных кварталах Лондона. Им нет никакого дела до страданий бедняков. Да и в палате лордов об этом тоже не любят говорить.

— Я могла бы выступить в палате лордов. Только мне никогда этого не позволят. Тем не менее я не могу пройти мимо человеческих страданий.

— Не можете? Почему? Неужели это так важно для вас? Конечно, нельзя проходить мимо, делая вид, что их нет, просто раньше я никогда не видел, чтобы этим занималась леди, пусть даже под присмотром человека, обладающего столь пугающей и опасной внешностью, как я. Я в восхищении от того, что вы делаете. Сперва мне это показалось слишком безрассудным и опасным, вероятно, так оно и есть на самом деле, но вы поставили важную задачу и пытаетесь ее решить.

«Точно как я», — подумал Лашем. Только его волновали его собственные переживания, а не страдания других людей. Он был несчастлив и не знал, как ему быть. Забавно, другим было безразлично то, что с ним происходит, но для него самого это было крайне важно. Лашем утешался мыслью, что он сделал достаточно для того, чтобы облегчить страдания других людей, по крайней мере, все, что было в его власти, и теперь он решил, что пора подумать и о себе.

А если бы он в самом деле был бы счастлив? Как бы тогда все выглядело?

Маргарет, видимо, уловив его настроение, задумалась.

— Иногда я стараюсь поставить себя на место этих несчастных женщин. Нет, конечно, я никогда не окажусь на дне, среди самых обездоленных жителей Лондона. Моя сестра этого не допустит. Но просто удивительно, как умудряются выживать эти слабые женщины почти без всякой поддержки. Я много думала о той пропасти, которая отделяет жизнь от выживания. Поэтому мне хочется, чтобы люди все-таки радовались жизни, какой бы трудной она ни была.

Лашем взял Маргарет за руку и ласково погладил. Его до глубины души тронуло ее искреннее сочувствие людям, кем бы они ни были, простыми трубочистами или герцогами, как он.

Ему хотелось тут же поделиться с ней своими мыслями и переживаниями:

— Помнится, мы раньше говорили о счастье — так значит, вот в чем оно заключается! Мне кажется, что раньше я тоже не столько жил, сколько выживал, но с вами я вроде начинаю жить.

— Мне тоже хочется жить, — отозвалась Маргарет. — Именно жить, а не существовать.

По возвращении в Лондон Маргарет особенно ясно почувствовала остроту и яркость жизни. Сестра, новорожденная племянница, помощь бедным жительницам Лондона — все это вместе взятое и было жизнью.

А еще был он… То, что он вошел в ее жизнь, конечно, не изменило ее в корне, не наполнило ее особым смыслом, тем не менее изменения произошли. Маргарет изначально не пошла у него на поводу и поэтому теперь видела, что берет над ним верх. Несмотря на это, она чувствовала на себе его влияние, более того — оно все возрастало. Он непонятным для нее образом вынуждал ее не просто жить… Но тут от этой мысли ей вдруг стало страшно. Как Маргарет ни пыталась увильнуть, но мысль сама по себе пришла к логическому концу — не просто жить, а любить.

Но она не могла полюбить его.

Если бы это случилось… Но нет, этого нельзя было допустить, потому что она не видела счастливого конца у этой истории.

Маргарет никак не ожидала, что связь между мужчиной и женщиной может быть настолько сильной. Она, конечно, догадывалась об этом, но одно дело догадки, и совсем другое — реальная жизнь. Этот герцог с пиратской внешностью излучал невероятную энергию. Всякий раз, когда он прикасался к Маргарет, нежно гладил, смотрел горящими глазами и, разумеется, целовал, она ощущала его энергию. Ее как будто окатывали волны. Ей хотелось, чтобы они стали еще ближе, чтобы эта энергия стала еще более явственной, более ощутимой и более чувственной.

Но может быть, она стремилась к чему-то невозможному? Не был ли это просто странный каприз с ее стороны? Вряд ли, ведь Лашем больше не был закрыт от нее, он сам распахнул ей свое сердце. Он даже не побоялся открыть ей свое имя, которое старался скрывать от всех.

Предпочитая действия словам, Лашем был искренен и честен, он не играл в любовь, в этом у Маргарет не было никаких сомнений.

— Почему бы вам не поцеловать меня?