Впрочем, мысль о плотском наслаждении с ней… Нет, Лашему не стоило вспоминать об этом, ведь вспомнив, он невольно утратил интерес к танцам.

Он начал уводить Маргарет с танцевальной площадки, ловко маневрируя между другими танцующими парами.

Очутившись в углу, где стояли кресла, они укрылись за какой-то колонной. Тут их точно никто не мог увидеть.

Убедившись, что они находятся в безопасности, он обнял ее и принялся целовать — жадно и беспрерывно.

Он целовал и целовал ее, однако теперь они поменялись местами. Теперь нападал он, а она оборонялась, подчиняясь ему. Ее губы и руки сами тянулись к нему, облегчая его задачу. Лашем обхватил Маргарет за талию, но вскоре его руки поднялись выше, нежно коснувшись двух округлостей.

«Боже, возьми их, приподними выше», — взмолилась про себя Маргарет.

Он словно подслушал ее мольбу. Его пальцы прижались к ее груди, ласково играя проступавшими сквозь ткань сосками. Он плотно прижал ее к стене, и это было восхитительно, их тела соединились в одно целое, именно так, как того хотелось Маргарет, его губы слились с ее губами в упоительном поцелуе, а кончики их языков возбужденно кружились вокруг друг друга.

Это было чудесно, и Маргарет хотелось, чтобы поцелуй не прекращался, чтобы он длился вечно.

Возбужденная, она гладила его руками, стремясь быть как можно ближе, она обхватила руками его ягодицы, прижимаясь к нему спереди еще плотнее и сильнее.

Ее стоны и ласки оказывали на Лашема невероятное воздействие. Он громко зарычал — его рычание отдаленно напоминало те звуки, которые он издавал, когда злился на нее, выведенный из себя ее насмешками.

Но сейчас Маргарет не шутила, не смеялась над ним, да и как она могла что-то сказать, если ее губы были плотно прижаты к его рту?

Ей хотелось одного: чтобы он грубо овладел ею. Она буквально сгорала от желания, но просить об этом — нет, это было слишком даже для нее.

«Не пройти ли нам куда-нибудь, где можно было бы скинуть эту глупую одежду, чтобы я могла насладиться твоей наготой, твоей мужественностью? Думаю, тебе позавидуют все прекрасные мраморные статуи мужчин, выставленные в галерее. И это погубит меня. После такого зрелища я никогда не смогу без презрения смотреть на моего будущего мужа, хотя я вряд ли выйду замуж.

Ну что ж ты медлишь? Возьми меня как можно скорее, и я забуду обо всем на свете. Твоя кожа, твои губы, твои руки — мне больше ничего не нужно».

Подобные мысли с оглушительным грохотом проносились в голове Маргарет, они подталкивали ее к действию, и она уперлась руками в грудь Лашема, чувствуя, как быстро бьется его сердце.

Лашем удивленно взглянул на нее, он явно растерялся. Будучи не особо искушенным в любовной игре, он воспринял ее жест почти как отказ.

— Прости меня, прости… — вдруг брякнул он ни с того ни с сего.

В тот же миг Маргарет тоже растерялась и разозлилась одновременно: ну почему он не понимает ее, не видит, чего ей так хочется? А потом пришла очередь грусти, она надеялась, что ей не придется его направлять, что он будет действовать, как настоящий мужчина, властно и решительно, а она будет просто слабой женщиной, истосковавшейся по любви. Все напрасно. Как же она ошибалась и как старалась, чтобы он распознал ее намерения! Она привезла его сюда, стащила с него галстук, внесла небрежность в его костюм. Она так желала его, все в нем, без исключений!

— Вы хотите уйти?

Он нес откровенную чушь, похоже, он был глупее, чем Маргарет думала. А всему виной его напыщенное герцогское достоинство. Соблюдение приличий и чувство долга убили в нем решимость, в нем не было ни капли смелости; любой другой мужчина на его месте вел бы себя совсем иначе, он сразу бы понял, что надо делать. А он сильный, огромный, красивый, умный, хотя не очень хорошо разбиравшийся в искусстве…

Он был не тем, кем казался на самом деле.

Но почему в нем столько неуверенности? Откуда она только взялась, черт бы ее побрал?!

Ей как писателю хотелось отыскать объяснения, но ей как женщине было все это глубоко безразлично; она сгорала от желания, ее горячее тело тянулось к нему, желая получить то, что он как мужчина должен был ей дать. Лашем красивый мужчина и, вероятно, любвеобильный, он был достоин ее люб… Маргарет запнулась, прервав внутренний монолог. Нет, нет, а вот об этом не стоило думать ни в коем случае…

— Нет, я никуда не хочу отсюда уходить, — твердо произнесла Маргарет. — Мне хочется одного…

«Чтобы наши поцелуи не прерывались ни на миг. И я испугалась своего желания и поэтому перестала тебя целовать. Но не обращай на это никакого внимания».

— Мне нравится то, что мы делаем, но мне не хочется быть причиной скандала, а если все выплывет наружу, то скандала точно не избежать.

Лашем молча смотрел на нее. Громкая музыка продолжала звучать, но Маргарет казалось, что она слышит, как ворочаются в его голове мысли.

— И вас это пугает, — вдруг проговорил Лашем. По сердитому выражению его лица было видно, как он зол. Маргарет открыла было рот, чтобы возразить, но тут же его захлопнула. Он был прав.

Герцог задумчиво посмотрел поверх ее головы:

— Впрочем, не мне винить вас. Я тоже боюсь. Никогда раньше со мной не происходило ничего подобного. Вы мне очень близки и дороги. — Он горько усмехнулся: — Настолько близок и понятен мне только один человек. Мой давний друг, Джейми, вы немного с ним знакомы. Но наши с вами отношения сильно отличаются от обычной дружбы. Меня влечет к вам.